Первая колония

Участок с точки зрения европейского жителя выглядел слегка окультуренным уголком дикой природы. Поскольку многие деревья плодоносили, он казался смесью природного парка и сада. На самом деле почти все здесь использовалось. Если приглядеться, в траве среди всего прочего росли чрезвычайно видоизмененные за десятки тысяч лет селекции злаки и овощи. Да и другие растения шли в дело почти целиком, если их приходилось убирать ради поддержания гармонии, а в нормальном состоянии у них осторожно забирали часть самого ценного: молодые листья, цветы, корни или семена. Поскольку природные условия на разных участках различались, существенно расходился и набор культивируемых растений, и набор находящихся в симбиозе животных.

На сравнительно сухом и высоком участке родной семьи Аориэу урожай мелких зерен и мелких ягод убирали в основном муравьи и мыши. А люди затем, стараясь не разрушить, вскрывали их кладовые и доставали лишнее. Кроме того, собирали мед у пчел и медовых муравьев, личинок прирученных ос. Кошки таскали хозяевам лишних мышей и крыс. Кроты рыхлили и дренировали почву и собирали в свои кладовые корешки и съедобных гусениц. Словом, семья жила от того, что изымалось ради поддержания гармонии и равновесия. Птиц было относительно мало, в основном они служили санитарами от излишних гусениц. Жило также несколько змеек и ящериц, в основном гекконов и хамелеонов, тоже исполнявших роль санитаров и защитников от излишне расплодившихся насекомых. А у соседа часть участка была в болоте, и он вовсю использовал птиц, змей, земноводных и болотных насекомых.

Ежедневно два раза днем, а часто и один раз ночью, члены семьи обходили участок и следили за гармонией. С тропинок сходили лишь в необходимых случаях, удаляли растения, лишь если они очень мешали, а выходящих из гармонии животных стремились изгнать к нейтральной полосе, где стояли ловушки, либо натравить на них плотоядных обитателей. Правда, гусениц и слизняков порою просто съедали сами: ведь это столь низшие существа, что достаточно вечером помолиться и покаяться, а за едой попросить прощения у них, и все будет искуплено. Словом, вмешательство было в основном косвенным и минимальным. Конечно же, при такой системе хозяйствования многое зависело от удачи, но на самом деле надел Древнего обычно давал больше продукции, и намного более разнообразной, чем даже возделываемый несколько столетий подряд надел независимого и добросовестного старкского крестьянина.

Беда была в первую очередь в том, что у Древних люди не только были привязаны к своей земле, они зависели от своих взаимоотношений с созданным ими же биоценозом. Того, кого хотели принять в семью, приходилось представлять биоценозу участка. Легче всего он воспринимал детей от восьми до двенадцати священных лет. Именно в этом возрасте для большинства Древних подыскивали семью, в которой им чаще всего предстояло провести всю жизнь. Но не для всех находились в деревне биоценозы, готовые их воспринять. Такие неполноценные становились ремесленниками, жрецами, целителями, учителями. Именно из них по очереди выбирались (почти что жребием) представители деревни перед внешним миром, называвшиеся внешними людьми старостами. А если уж даже более примитивный биоценоз общества деревни не гармонировал с человеком, ему или ей предстояло идти во внешний мир, где законы гармонии намного грубее.

Исключительно редко (тысячелетия отбора и тренировки) происходили случаи нарушения основного и непреложного правила ненасилия. Мальчику пришлось самому столкнуться с таким. Когда ему было четыре года, девочка Юлэкуо из соседнего хутора повздорила с ним из-за игрушки и неожиданно стала его бить по лицу. Аориэу растерялся и закрыл голову руками, а взрослые запели успокаивающую песню и бережно оттащили от него бьющуюся в истерике девочку, говоря, что они делают это, чтобы та не повредила себя. Один день прошел, чтобы девочка пришла в себя и жители деревни успели "высказать" свое мнение по поводу случившегося чрезвычайного происшествия. Прямо никто ничего не говорил, Аориэу слышал какие-то странные рассуждения о том, что девочке не повезло быть зачатой подмастерьем мясника, что, вероятно, придется ей досрочно отправляться во внешний мир, а в этом возрасте ей придется быть исключительно везучей, чтобы там выжить.

На следующий день многие жители деревни собрались возле двора Юлэкуо. Девочка вышла в сопровождении своей семьи. Почтенный старик из числа наставников погладил ее по голове и весьма ласково, но настойчиво, предложил ей пойти по тропинке, в конце которой ее ждут лекарь, целительница и наставница, которые вылечат ее от духовного недуга и обучат тому, что ей будет нужно в новой жизни. Девочка хотела взять с собой мать, но мать отвернулась и осталась стоять. И Юлэкуо, взяв любимого игрушечного медведя, пошла по тропинке.