Первая колония

Деревни леса примерно равны по величине. В поселении около тысячи дворов. У каждого участок в две-три десятины, с биоценозом которого сосуществует семья, живущая во дворе. "Семьей" эту ячейку общества мы называем только потому, что для нее нет более подходящего слова в нашем языке. На самом деле это совокупность людей, связанных общей аурой, гармоничными взаимоотношениями между собой и со всем живым на их участке. Поскольку ауры членов семьи должны согласовываться, часто она включает несколько поколений предков и потомков, но это не обязательно. По той же причине мужчины и женщины примерно одного возраста в семье обычно живут как мужья и жены, и часто почти как семейные пары в нашем понимании, но никаких формальных правил по этому поводу нет. Отца ребенка Ненасильники легко определяют по ауре, даже если им оказался пришелец из другой деревни или из внешнего мира (для этих целей от каждого такого пришельца берут волосы, ногти, а еще лучше семя, и хранят год, на случай, если понадобится установить происхождение ребенка). Но отцовство само по себе никаких формальных обязательств или прав не дает. Впрочем, точно так же и материнство.

Вообще единственный принцип, которого Ненасильники придерживаются формально и без всяких исключений: недопустимость собственноручного насилия ни в какой форме. Все остальное оценивается по критериям гармонии с биоценозом во всех его формах (деревня и общество людей также считаются биоценозами) и удачи. Поэтому слова, которые говорят о морали или чести, Ненасильникам понимать труднее всего, и никогда нельзя быть уверенным в разговоре с ними, что они подставляют в них значения, хотя бы отдаленно похожие на смысл, который придают им обычные люди.

Деревня делится на хутора, состоящие из двух-трех дворов, расположенных по соседству, чьи участки почти соприкасаются. Между любыми двумя участками нейтральная полоса саженей в пятьдесят-сто, на которой жизнь из-за столкновения аур страдает легкой формой бешенства. Помимо дворов, в хуторе может стоять мастерская: кузница, гончарная, ювелир, плотник и так далее. Особенно ценятся продукты Древних поваров и виноделов. Некоторые из мастерских являются домиками наставников, приходящих из внешнего мира, чтобы передать свой опыт молодым Древним, которые не могут найти гармонии с биоценозами деревни и вынуждены отправляться вовне. Хутора соединены тропинками.

В центре деревни зеленая поляна, на которой собираются жители деревни для обсуждения разных вопросов и для того, что мы бы назвали судом. В центре этой поляны алтарь Невозгордившегося Руктура Удачливого. Рядом с полянкой стоит домик того или той, кому деревня доверила служить этому главному покровителю Ненасильников. На окраине площадь, вымощенная камнем, к которой ведет единственная дорога, в глазах внешнего наблюдателя соединяющая деревню с остальным миром. На ней стоит здание, которое государство, в данный момент времени владеющее деревней, считает деревенской управой. В этом доме живет тот, кого жители деревни в соответствии с его способностями и аурой поставили ответственным за сношения деревни с внешним миром, и та, которая служит Богу Единому и всем Невозгордившимся. Ее пришельцы обычно считают женой старосты. Тут же часовня Бога Единого и шесть алтарей в честь всех Невозгордившихся. И на этой же площади стоят два домика единственных из внешних людей, допускающих насилие, которые могут постоянно жить в деревне: цирюльника и хирурга, а также мясника, обитающих там вместе со своими подмастерьями и учениками, но без женщин. Для Ненасильника немыслимо отрезать что-то живое от человека или даже от высшего животного. Поэтому стричься и делать необходимые хирургические манипуляции приходится при помощи чужака.

Далеко на другом конце деревни часовня еще одного из покровителей: Калторпа Советчика. Рядом с ней тоже домик жреца.

Ненасильники считают своими покровителями тех из Сверхлюдей, которые не пожелали идти по пути насилия, вторгшись в небесные сферы, а остались на Родине. Их было примерно семьдесят, но почти всех уничтожили сбежавшие из первой же жестокой битвы Убоявшиеся. Если бы не возвращение Победителей, Невозгордившихся не осталось бы совсем. Победители уничтожили отвратительных для них Убоявшихся, как позор своего рода, а также их прислужников. Невозгордившиеся в глазах новых владык не потеряли чести, и, следовательно, права на жизнь. Увидев столь отвратительные последствия насилия, поняв, насколько страшны грехи, совершенные Победителями, и какой тяжелой и длительной службой они вынуждены их искупать, Невозгордившиеся окончательно пришли к убеждению, что ненасилие должно быть главным и абсолютным законом, не допускающим исключений ни при каких обстоятельствах. А уж из этого нужно выводить все остальное, что необходимо для жизни.