Первая любовь

One day I went over to her, and saw her sitting in a basket-chair, her head pressed to the sharp edge of the table.	Однажды я вошел к ней и увидел ее сидящей на соломенном стуле, с головой, прижатой к острому краю стола.
She drew herself up ... her whole face was wet with tears.	Она выпрямилась... все лицо ее было облито слезами.
'Ah, you!' she said with a cruel smile. 'Come here.'	-- А! вы! -- сказала она с жестокой усмешкой. -Подите-ка сюда.
I went up to her. She put her hand on my head, and suddenly catching hold of my hair, began pulling it.	Я подошел к ней: она положила мне руку на голову и, внезапно ухватив меня за волосы, начала крутить их.
'It hurts me,' I said at last.	-- Больно... -- проговорил я наконец.
'Ah! does it? And do you suppose nothing hurts me?' she replied.	-- А! больно! а мне не больно? не больно? -повторила она.
'Ai!' she cried suddenly, seeing she had pulled a little tuft of hair out. 'What have I done?	-- Аи! -- вскрикнула она вдруг, увидав, что выдернула у меня маленькую прядь волос. -- Что это я сделала?
Poor M'sieu Voldemar!'	Бедный мсьё Вольдемар!
She carefully smoothed the hair she had torn out, stroked it round her finger, and twisted it into a ring.	Она осторожно расправила вырванные волосы, обмотала их вокруг пальца и свернула их в колечко.
'I shall put your hair in a locket and wear it round my neck,' she said, while the tears still glittered in her eyes. 'That will be some small consolation to you, perhaps ... and now good-bye.'	-- Я ваши волосы к себе в медальон положу и носить их буду, -- сказала она, а у самой на глазах все блестели слезы. -- Это вас, быть может, утешит немного... а теперь прощайте.
I went home, and found an unpleasant state of things there.	Я вернулся домой и застал там неприятность.
My mother was having a scene with my father; she was reproaching him with something, while he, as his habit was, maintained a polite and chilly silence, and soon left her.	У матушки происходило объяснение с отцом: она в чем-то упрекала его, а он, по своему обыкновению, холодно и вежливо отмалчивался -и скоро уехал.
I could not hear what my mother was talking of, and indeed I had no thought to spare for the subject; I only remember that when the interview was over, she sent for me to her room, and referred with great displeasure to the frequent visits I paid the princess, who was, in her words, une femme capable de tout.	Я не мог слышать, о чем говорила матушка, да и мне было не до того: помню только, что по окончании объяснения она велела позвать меня к себе в кабинет и с большим неудовольствием отозвалась о моих частых посещениях у княгини, которая, по ее словам, была une femme capable de tout [женщиной, способной на что угодно (фр)].
I kissed her hand (this was what I always did when I wanted to cut short a conversation) and went off to my room.	Я подошел к ней к ручке (это я делал всегда, когда хотел прекратить разговор) и ушел к себе.
Zina?da's tears had completely overwhelmed me; I positively did not know what to think, and was ready to cry myself; I was a child after all, in spite of my sixteen years.	Слезы Зинаиды меня совершенно сбили с толку; я решительно не знал, на какой мысли остановиться, и сам готов был плакать: я все-таки был ребенком, несмотря на мои шестнадцать лет.