Первая любовь (СИ)

Пока я стояла у выхода из аэропорта, и пыталась вспомнить простые фразы на английском языке, которым, как я слышала, немцы также неплохо владеют, мои малыши разговорились с неким мужчиной, который, как оказалось, был таксистом.

Он довёз нас до дома дяди Антона и всю дорогу о чём-то с удовольствием болтал с детьми. А я испытала чувство гордости за двойняшек и мысленно поставила им обоим лайк за столь хорошее знание языка.

Я-то сама по-немецки знаю только отдельные слова и, когда говорят не слишком быстро, могу уловить смысл речи. Из разговора моих малышей с таксистом я поняла, что он у них интересовался тем, откуда мы приехали, и какая у нас погода. А Милана заодно рассказала таксисту, что они с Мартином ходят в немецкий детсад, что его, похоже, восхитило.

Во всяком случае, он не раз эмоционально повторял: “Дас ист гут!”, то есть: “Хорошо!”.

Наконец, мы приехали. Я опять запаниковала. Мы так спешно собирались в дорогу, что у меня даже не было времени подумать, как вести себя с родственником, которого я ни разу не видела. Мало того, именно в этот момент, ни раньше ни позже, у меня зазвонил телефон.

Оказалось, это звонил Руслан. В первые пару дней после того, как в моей жизни внезапно появился дядя Антон, Рус звонил мне, но я была не в состоянии с ним разговаривать. Потом гордый восточный мужчина оставил меня в покое. И вдруг он снова вспомнил обо мне. Как не вовремя! Я сбросила звонок. Если любит, поймёт. Но мне пока точно не до разговоров.

Тем временем навстречу нам вышла некая женщина. Она ожидаемо обратилась к нам также по-немецки, но меня вновь выручили мои дети.

Оказалось, это помощница по хозяйству фрау Кох. Немолодая худая женщина с уставшим взглядом голубых глаз она, в отличие от тех немцев, с кем уже довелось пообщаться моим деткам, держалась с нами вежливо, но холодно. Хотя, может, мне показалось, и это просто проявление субординации.

Я обрадовалась за дядю, что он не один. Ведь из нашего телефонного разговора я не очень-то поняла, с кем он живёт. Дядя Антон говорил, что у него нет и никогда не было семьи, но, учитывая состояние, в котором он находился, кто-то же должен был за ним ухаживать.

— Значит, мы можем здесь долго не задерживаться, — сделала я для себя вывод. — Наверное, зря я взяла обратные билеты на конец марта. Можно было бы и пораньше уехать. В салоне работы хватает, да и Русланчик начнёт нервничать. Может, мне поменять билеты?

Но тут фрау Кох огорошила меня новостью, что дядю Антона накануне нашего приезда увезли в больницу, и теперь мы сможем его увидеть только завтра утром. Я спросила у неё, насколько дядина болезнь серьёзна? Женщина пожала плечами и сказала, что все мы ходим под богом, но, похоже, дела герра Пельтцера обстоят неважно.

Затем фрау Кох повела нас на второй этаж, чтоб показать наши комнаты.

Глядя на фрау Кох, я посочувствовала своему дяде. Наверное, это непросто — общаться с человеком, который даже не пытается скрыть, что ему до тебя нет дела. С другой стороны, мы сами выбираем свою судьбу.

Тот же дядя Антон не стремился общаться со своими родственниками, и обо мне он вспомнил лишь, когда ему стало совсем плохо. Конечно, жаль, что он не завёл семью и под старость лет остался совсем один. Однако, как ни крути, его жизнь — это его собственный выбор. Я приехала, как и обещала, но задерживаться в Германии у меня нет никакого желания.

Фрау Кох что-то ещё сказала детям и ушла. Я оглянулась по сторонам.

Несмотря на то, что дядя Антон жил в большом добротном доме, его жилищу недоставало уюта. Ничем не украшенные, голые белые стены, белая мебель, белые пластиковые окна и межкомнатные двери тоже белые. Ощущение, будто находишься в больнице.

Единственное отличие комнаты, которую предоставили мне, от детской, это то, что у детей стояли не одна, а две кровати, а также столик, на котором лежали ракраски, и небольшая картонная коробка, в которую были сложены машинка-грузовик, кукла и кубики. Это так по-немецки: ничего лишнего. Хотя, по мне: скучно до слёз.

Распаковав чемодан и рюкзак, я собралась принять душ. И вот тут немцы (хоть я по папе — немка, но считаю себя русской) снова меня сильно поразили. Оказалось, фрау Кох сказала детям, что, когда мы будем принимать душ, воду нужно включать только два раза: в первый раз, чтоб намочить тело, волосы и намылить губку, а второй, чтобы смыть мыло и шампунь.

А, уходя, женщина добавила, что поскольку сейчас на улице достаточно тепло, дети могут играть на улице до вечера. Так, мол, они согреются, ведь отопление и свет в доме стараются лишний раз не включать.

Похоже, мои детки, привыкшие подолгу плескаться в ванной, также были потрясены тем, что они услышали от помощницы по хозяйству. Глядя на меня круглыми глазами, Милана шёпотом мне напомнила:

— Не забудь, мамочка: воду можно включать только два раза! А то вдруг ругаться будут?