Первая Мировая война

Но некоторые контакты так или иначе осуществлялись. 7 декабря Троцкий сказал переводчику британского посольства капитану Смиту, что после февральской революции послу Бьюкенену давали плохие советы и он плохо был ориентирован в политической ситуации, особенно относительно Керенского. (Бьюкенен, узнав мнение наркома, согласился с ним — да, он недооценил силы большевистского движения. Он всегда оценивал это явление достаточно просто, полагая, что действиями большевиков руководят переодетые германские офицеры генерального штаба).

Генерал Людендорф предупредил министерство иностранных дел 16 декабря, что условием мирных переговоров должно быть признание Россией права народов на самоопределение, ассоциация независимой Польши с центральными державами, эвакуация русскими Финляндии, Эстонии, Ливонии, Молдавии, Восточной Галиции и Армении. Предполагалась реорганизация русской системы коммуникаций с германской помощью, финансовая поддержка русской реконструкции и установление тесных экономических отношений. Определение торгового товарооборота. Поставки Германии на льготных условиях зерна, масла и пр. Если русские представители выразят опасение в отношении японской интервенции, Германия предоставит России необходимые гарантии. В дальнейшем Германия будет готова заключить с Россией формальный союз[780].

В Петроград 29 декабря 1917 года прибыли германские экономическая и военно-морская миссии. Их возглавляли граф Мирбах и контр-адмирал Кейзерлинг. В Брест-Литовске немцы подчеркивали гуманитарных характер этих миссий — обсудить вопросы интернирования гражданских военнопленных, ускорить обмен военнопленными-инвалидами и т. п. За этими миссиями было установлено тщательное слежение, их корреспонденция контролировалась Миссии покинули Петроград в конце февраля 1917 года, но в конце апреля Мирбах прибыл в Москву уже в качестве полномочного посла Германии.

Минимизация потерь

Перед Западом стояли задачи, требовавшие немедленного решения. Одной из таких задач было блокирование возможности выхода из войны Румынии, поставленной русским перемирием в определенно уязвимую, позицию. Напомним, что Румыния долго торговалась, прежде чем вступила в войну на стороне Антанты. Теперь, в условиях выхода России из войны, она оставалась на востоке тет-а-тет с австро-немцами. Разумеется, это не обещало ей ничего хорошего.

В ходе обсуждения румынского вопроса — всего через четыре дня после октябрьского переворота — перед Ллойд Джорджем вставала задача, которая преследовала его последующие годы. Британскому военному кабинету было доложено, что в ноябре, в отличие от марта 1917 года, далеко не все русские части покорно подчинились новой власти в Петрограде. На Юге России генерал А. Каледин начал формировать воинские части, противостоящие большевистскому режиму. Занимаясь поисками оптимальной политики в отношении России, в Лондоне задавали вопросы: кто такой Каледин, каковы масштабы его движения, имеет ли оно будущее? При этом британский кабинет достаточно отчетливо осознавал щекотливость вопроса. Прямая помощь инсургентам грозила немедленно оборвать официальные связи, необратимо подтолкнуть большевиков в объятия немцев, переориентировать вооруженные силы нового русского режима на борьбу с противниками внутри страны. Дело грозило решительным отчуждением России от Запада, если тот посчитает целесообразным вмешаться во внутренние русские дела. Было решено на данном этапе постараться избежать этих опасностей, поскольку "открытая военная помощь Каледину нанесет удар по главной цели, к которой мы стремимся".

Но если прямое вмешательство Британии опасно, то не может ли функцию организатора противодействия русским пацифистам взять на себя третья сторона? Выходом стало казаться подключение к делу румын. Пусть румыны, нуждающиеся в помощи (они оказались одни перед лицом австро-германской угрозы) найдут общий язык с генералом Калединым. Если же румынская армия под мощным нажимом немцев будет вынуждена отступить в пределы России, то и в этом случае предварительная договоренность с Калединым облегчит ее участь. Собственно, такой поворот дел уже наметился. Представитель Британии в Бухаресте сообщал, что румынам скорее всего понадобится "с боями пробиваться в Россию для объединения своих сил с казаками; им придется, возможно, в конечном счете, влиться в британские войска, расположенные в Месопотамии". В любом случае координация действий противников петроградского режима и румынских военных представлялась Западу позитивным фактором.