Первая мировая война

На равнине с наступлением лета британцы отошли за реку Струма, заняв ряд хороших позиций, которые могли быть быстро укреплены, если бы болгары начали проявлять признаки враждебной активности. Но болгары были рады возникшей передышке и даже выставили объявление со словами: «Мы знаем, что вы уходите в холмы. Мы тоже». Этим летом британский официальный военный корреспондент на Балканах Д. Уорд Прайс написал: «Единственной силой, которая всерьез владеет долиной Струмы, являются комары, и присутствие их исчисляется тысячами миллионов». На Балканах появился и другой враг: 18 мая командующий русскими войсками на Салоникском фронте генерал Дитерихс выразил озабоченность тем, как известия из России влияют на его людей. «Последние события в России, – писал он, – с учетом медлительности и ненадежности почтовых коммуникаций доходят до передовой в виде различных слухов и случайных сплетен, которые распространяют всякие бездельники, а это еще больше нервирует людей, волнует их и парализует волю».

Балканское бездействие продолжалось. На Изонцо итальянцы предприняли десятое наступление на позиции австрийцев. Артиллерийские батареи британцев, впервые задействованные на Итальянском фронте, удостоились лирического признания итальянского генерала Кадорны: «В рокоте битвы отчетливо слышался голос британских пушек». Сражение длилось восемнадцать дней. Хотя многие высоты, занятые итальянцами, в результате австрийских контратак пришлось оставить, оно считается победой итальянцев, захвативших 23 681 военнопленного, в том числе более 600 офицеров.

Итальянские солдаты не питали иллюзий относительно быстрого прорыва. Среди множества их песенок была и такая:

Il General CadornaHa scritto alla Regina‘Se vuoi Trieste,

Compra una cartolina’ [176].

Среди пленных, попавших к итальянцам, было много чехов, словаков, хорватов и даже итальянцев из австрийской Истрии. Часть из них вступила в итальянскую армию, чтобы сражаться против своих бывших имперских господ.

13 мая в Петрограде ушел в отставку военный министр Временного правительства генерал Гучков, заявив, что существует предел демократизации в армии, «за которым неизбежно начинается распад». 15 мая Петроградский Совет выпустил воззвание «К социалистам всех стран», в котором призвал к заключению «мира без аннексий и контрибуций». Временное правительство отвергало все призывы к миру. На следующий день после публикации воззвания социалистов портфель военного министра перешел к министру юстиции Александру Керенскому. Его целью было восстановление наступательных возможностей русской армии.

В этот же день в рейхстаге канцлер Бетман-Гольвег предложил русским заключить мир. Временное правительство отклонило предложение, но антивоенные силы укреплялись. В день предложения немцев в Петроград прибыл интернированный в Канаде на протяжении предыдущего месяца видный революционер Лев Троцкий. Тогда же Временное правительство включило в свои ряды шестерых умеренных членов Петроградского Совета, членов меньшевистской партии, которую некогда возглавлял Троцкий и с которой Ленин и большевики, входящие в Совет, непримиримо боролись.

Война и революция оказались неразрывно связаны. Один из наиболее активных членов Временного правительства, Александр Керенский, недавно назначенный военным министром, был решительно настроен положить конец анархии и движению к миру. 19 мая он заявил, что больше не будет приниматься отставка старших офицеров, а все дезертиры, которые не вернутся в свои части, будут наказаны. Через три дня он вместо нерешительного генерала Алексеева назначил на должность Верховного главнокомандующего русской армией победоносного Брусилова, и 25 мая издал приказ о наступлении. Но на следующий день стало известно, что ежедневно в Киеве появляется до 30 000 дезертиров с фронта, разбегающихся по домам.

В конце мая в Австрии впервые после марта 1914 г. собрался австрийский парламент – рейхсрат. Польские депутаты высказались в поддержку независимости Польши, сербские, хорватские и словенские депутаты объявили о создании Югославского парламентского клуба. На следующий день, надеясь притушить националистические разногласия, император Карл пообещал после войны принять новую конституцию, больше учитывающую национальные интересы.

Этой весной антивоенные настроения проявлялись не только в России. Во французской армии росло число дезертиров. 22 мая британский кабинет министров одобрил план «контрнаступления против пацифистского движения» в стране. Отказывающиеся от военной службы по идейным соображениям предпочитали длительные тюремные сроки отправке на фронт. Стихи фронтовых поэтов были проникнуты небывалой горечью. Зигфрид Сассун передал ощущение безнадежности, рассказав о солдате из рабочей команды, таскающем ночью мешки с песком на бруствер своего окопа и мечтающем вернуться, чтобы выпить глоток рома и завалиться спать.