Первая мировая война

11 ноября британский Военный кабинет, не привыкший ежедневно получать телеграммы о столь стремительном наступлении, решил предостеречь Алленби о риске существенного растяжения линий коммуникаций. На тот случай, если генерал сочтет политиков чрезмерно боязливыми, ему напомнили о судьбе британских войск, слишком быстро наступавших на Багдад в 1915 г. Тогда они были оттеснены до Эль-Кута, оказались в осаде и были вынуждены сдаться. Однако это не могло повлиять ни на темп наступления, ни на соблазн захвата Иерусалима. 15 ноября австралийские и новозеландские войска захватили города Рамла и Лод. Последний когда-то был городом крестоносцев Сен-Жорж-де-Лод и домом святого Георгия. Образ этого святого, прославившегося убийством дракона, английские крестоносцы шестьсот лет назад привезли домой, в Англию, избрав его своим небесным покровителем. 16 ноября новозеландские кавалеристы вступили в Яффу. Их следующей целью был Иерусалим.

10 ноября на Западном фронте подошла к концу битва при Пасхендале. Канадцы под ураганным артиллерийским огнем из 500 орудий и бомбардировками с воздуха преодолели последние пятьсот метров. С начала наступления в последний день июля войска Хейга отвоевали немногим более 7 километров территории, потеряв при этом 62 000 убитыми и 164 000 ранеными. Потери немцев составили 83 000 убитыми и четверть миллиона ранеными. Еще 26 000 немцев были взяты в плен. «Мы одерживаем великие победы, – сказал Ллойд Джордж 12 ноября на заседании Высшего военного совета в Париже. – Но, когда я смотрю на ужасающие списки потерь, порой хочется, чтобы не было необходимости так много побеждать».

В Канаде в этот месяц статистика призыва продемонстрировала глубокое нежелание ее граждан оказаться в списках погибших. Перспектива службы в Европе была настолько непопулярна, что из 331 934 годных к службе мужчин, подпадавших под действие закона, 21 568 отправились в армию, а 310 376 попросили об освобождении от воинской службы [210]. Это было свидетельством растущего понимания реалий войны.

11 ноября российские войска, оставшиеся верными свергнутому Временному правительству и представлявшие существенную силу, подошли к Петрограду на расстояние орудийного выстрела. Это было в воскресенье. В Петрограде среди тех, кому перспектива власти большевиков представлялась кошмаром и помутнением рассудка, широко распространилось мнение, что настал момент освобождения. Противники большевиков сформировали Комитет общественного спасения и призвали курсантов военных училищ начать боевые действия в городе. Один из царских генералов, содержавшийся в плену в гостинице «Астория», арестовал вооруженную охрану, поставленную большевиками. Курсантам удалось захватить несколько зданий, но во второй половине дня большевики справились с ситуацией, захватили «Асторию», курсантов выбили из захваченных зданий артиллерийским и пулеметным огнем. Многие из курсантов, решивших сдаться в плен, были зверски убиты.

Россия утратила боеспособность, итальянские войска отступили к Пьяве. На плечи Франции и Британии легла дополнительная ноша борьбы за дело союзников. 16 ноября у Франции появился новый лидер, 76-летний Жорж Клемансо, который, несмотря на возраст, был решительно настроен привести страну к победе. Как премьер-министр и военный министр, он взял под контроль все военные действия Франции, заставляя своих подчиненных работать так же напряженно, как и он сам. Это было сделано как нельзя вовремя. До немцев дошла телеграмма из Петрограда, адресованная «всем» и подписанная Троцким, в которой говорилось, что новое советское правительство желает мира. 17 ноября министр иностранных дел Австрии граф Чернин написал другу: «Мир в самое ближайшее время необходим для нашего собственного спасения, но мы не можем заключить мир до тех пор, пока немцы не войдут в Париж, – а они не смогут войти в Париж, пока не избавятся от Восточного фронта».

А этот момент казался практически неминуемым: 19 ноября большевики выдвинули предложение о незамедлительном перемирии на всех фронтах. На следующий день Клемансо с вызовом заявил в палате депутатов: «Война, и ничего, кроме войны». Эти слова слышал находившийся в зале министр вооружений Британии Уинстон Черчилль, который через двадцать два года выразит те же чувства, когда Британия потеряет своего основного союзника, Францию, и Лондон окажется в опасности, как и Париж в 1917 г., после того как Россия объявила о выходе из войны.