Первая мировая война

25 января на мирной конференции была образована комиссия по возмещению ущерба. Комиссии предстояло определить, сколько каждое из проигравших государств «должно выплатить» победителям в качестве репараций за ущерб, нанесенный во время войны. Представители Франции, Британии и Италии настаивали на своем праве претендовать на возмещение всех военных потерь. Бельгийский делегат опасался, что при таком подходе Бельгии ничего не достанется: прямые затраты на войну были относительно невелики, но города и сельскохозяйственные угодья серьезно пострадали за четыре года оккупации. Британия, ссылаясь на четырехлетнюю подводную войну, которую вела против нее Германия, требовала учесть потерю судов, а также ущерб от немецких воздушных налетов. Затем дискуссия о репарациях немного утихла: ущерб будет оцениваться по прошествии двух лет. Это, как впоследствии объяснил Ллойд Джордж, «позволит страстям остынуть. Это также снизит базу для оценки, дав время раздутым инфляцией военным ценам немного приблизиться к нормальным».

Смягчившийся подход к размерам репараций и решение, что полная сумма должна быть выплачена до 1 мая 1961 г. – хотя 1 миллиард фунтов предстояло выплатить до 1 мая 1921 г., – не принесли немцам видимого облегчения. Они считали неприемлемой саму идею репараций – преамбула к статьям о возмещении ущерба прямо указывала, что Германия не только должна заплатить за неудачу на поле боя, но и понести наказание за развязывание войны. Формула союзников, которую немцы сократили до нескольких слов, «вина за развязывание войны», гласила: «Германия признает, что Германия и ее союзники ответственны за причинение всех потерь и всех убытков, понесенных Союзными и Объединившимися Правительствами и их гражданами вследствие войны, которая была им навязана нападением Германии и ее союзников».

Всего десять слов, «войны, которая была им навязана нападением Германии и ее союзников», привели к опасным и в конечном счете непоправимым последствиям, вылившимся в новую войну, так что Великая война 1914–1918 гг. стала Первой мировой, за которой последовала Вторая. Связью между двумя мировыми войнами, разделенными всего двадцатью годами, стала как раз эта статья о «вине за развязывание войны», как воспринимали ее немцы. Именно ее выдвигали на первый план политики экстремистского толка, и именно на нее была направлена ярость Гитлера, бывшего ефрейтора, который считал своей миссией месть Союзным и Объединившимся Правительствам (три из которых – Италия, Румыния и Япония – станут его союзниками во Второй мировой войне).

В своей речи на открытии конференции в Версале глава немецкой делегации граф Брокдорф-Ранцау заявил: «От нас требуют признания, что в войне виноваты мы одни; такое признание с моей стороны было бы ложью». Пресса союзников осудила немцев за это «оскорбление». Газета Daily Mail сообщала читателям: «После этого никто не будет относиться к гуннам как к цивилизованным людям, способным на раскаяние». Далее Брокдорф-Ранцау обратил внимание, что блокада Германии союзниками по-прежнему не отменена. «Сотни тысяч мирных жителей, которые погибли после 11 ноября из-за блокады, – сказал он, – были убиты намеренно и хладнокровно, после того как наши противники обеспечили себе победу. Подумайте об этом, когда рассуждаете о вине и наказании».

Союзники настаивали, что блокада Германии будет снята только после подписания мирного договора. Если договор не будет подписан, указывала Times, то к блокаде в качестве оружия и средства принуждения может прибавиться оккупация всей Германии. Норман Энджелл, который в 1909 г. предупреждал, что война нанесет ущерб и победителям, и побежденным, осуждал продолжение блокады, называя ее оружием «против детей, против слабых, больных и стариков, против женщин, матерей, против немощных», такой же безнравственной, как торпедирование теплохода «Лузитания».

В самой Германии поднимали голову правые силы. 21 февраля по дороге в парламент Мюнхена выстрелом в спину был убит Курт Эйснер: его убийцей был 22-летний немецкий аристократ граф Антон Арко Валлей. Жертвами насилия стали 50 русских военнопленных, отпущенных на свободу, а также два десятка католиков, арестованных в их клубе и застреленных в тюрьме. Были убиты три лидера Советов, а в отместку – восемь арестованных правых радикалов. В то время как в Мюнхене правые набирали силу, Гитлер нашел себе работу – он убеждал вернувшихся из плена солдат в лагере Лехфельд осудить пораженчество и левые идеи. Его излюбленной темой стало разоблачение «еврейско-марксистского мирового заговора» – это было новым источником национализма, отсутствовавшим в 1914 г.

Оккупационные войска союзников оставались на Рейне, но постепенно миллионы солдат отправлялись домой. Одни до конца жизни не оправились от психологической травмы, полученной на войне, другие не смогли выйти за узкие рамки своего военного опыта, третьим удалось начать новую жизнь, в которой война постепенно становилась все более далекой. У некоторых такая забывчивость вызывала гнев.