Первая мировая война в 211 эпизодах

Не без волнения, но в надежде на перемены и на окончание внутренней ссылки в Адану с ее караванами, де Ногалес отправился на юг, на фронт, в Месопотамию. Отражение британского наступления на Багдад расценивалось как крупная победа, при этом ожидали еще больших успехов, если удастся заставить капитулировать окруженный в Эль-Куте британский корпус. Сейчас вокруг маленького городка шли тяжелые бои, а кроме того, они велись и вниз по течению реки, где британские части пытались пробиться к осажденным.

Через несколько часов плавания по реке их встретили. Оба судна остановились. Он видит, как низенький человек в форме османского полковника, с остроконечной бородкой, держась “гордо, но скромно”, поднимается к ним на борт. Это Нуреддин, тот самый, который не только командовал разгромом британцев под Ктесифоном, но и непосредственно отвечал за успешное окружение корпуса Таунсхэнда. Нуреддин направлялся теперь в Константинополь, “униженный и всего лишенный”, смещенный с поста губернатора Багдада. Новый его губернатор Халиль не мог похвастать своими военными талантами[148], но обладал солидными политическими связями[149]

. И теперь, когда в воздухе витает тень большой победы, он постарался узурпировать роль официального триумфатора.

Война ускоренными темпами продуцировала героев; газеты пестрели сообщениями о подвигах. Но имена этих героев столь же быстро забывались. Большинству из них уготована смерть или забвение. У победы под Ктесифоном был архитектор: немецкий генерал-фельдмаршал фон дер Гольц. Несмотря на свое высокое положение, он находится в изоляции, к тому же он болен и коротает свои дни в одиночестве в тесной и грязной походной палатке. В то время 72-летнему Кольмару фон дер Гольцу оставалось жить всего два месяца, его сразит тиф[150].

Ближе к вечеру де Ногалес заметил дым, спиралями “поднимающийся к свинцово-желтому небу”. Фронт совсем близко. Они добрались до места, где надо пересесть с парохода на сухопутный транспорт. Здесь он смог увидеть винтики гигантского аппарата, приводящего в движение войну. В большинстве армий требовалось до пятнадцати человек, которые работали за линией фронта, обеспечивая снабжение одного солдата.

За последние пятьдесят лет оружие претерпело огромные изменения, стало более смертоносным, но при этом транспортные средства остались прежними. В этом одна из важнейших причин того, что война часто застопоривается, останавливается, топчется на месте. Когда поезда прибывают к месту назначения, армии передвигаются дальше точно так же, как во времена Цезаря или Наполеона, то есть при помощи мускульной силы, заключенной в ногах человека или спине лошади. Но все более усложняющаяся организация требует больше снаряжения, а все более точное оружие — больше боеприпасов[151]

.

Исход большинства военных кампаний — особенно если они разворачиваются за пределами Западной Европы, с ее разветвленной сетью железных дорог, — решает не столько тактика, сколько логистика. Пусть даже солдаты отважны и оружие у них самое современное, они проиграют, если транспортный аппарат, призванный их обеспечивать, слаб или неразвит. Военный конфликт все более вырождается в экономическое состязание, в войну заводов и фабрик. Именно логистика была слабой стороной османской армии.

За время службы де Ногалес столкнулся со множеством примеров бессилия и коррумпированности в османских войсках, но на фронте в Месопотамии были мобилизованы все имеющиеся силы. И то, что увидел де Ногалес, когда его пароход приблизился к берегу, действительно впечатляло. Нельзя было усомниться в серьезности и энергичности происходящего. Вместе с тем самой сцене присуще нечто вневременное.