Первое грехопадение(СИ)

- Извините, что отвлекла вас. Я знаю: вы шьёте, Елизавета Михайловна. Не могли бы вы сшить платье вот этому сорванцу?

- Да вы раздевайтесь и проходите в комнату, там и поговорим.

Послышался шорох одежды, женщина снова заговорила, и в голосе её прозвучали где-то слышанные мною интонации:

- Всё горит, как на огне - прямо беда. Скоро лето, а ей выйти не в чем.

- Что же вы в грязь-то такую? До лета ещё время есть.

- Так ведь выжила: пойдём да пойдём ...

"Кого это ещё принесло в такую погоду?" - подумал я, и в это время занавески на двери, отделявшие кухню от комнаты, раздвинулись, и вошла тёмноволосая женщина в красивом темно-синем шерстяном платье со свёртком в руках. Я узнал мать Галки Щиры - видел несколько раз. А следом за ней... Следом за ней вошла и сама Галка. Если бы в комнате вдруг рухнул потолок или полыхнула молния, я не был бы так потрясён! Я не поверил своим глазам и зажмурился.

- Что же ты, Коля, не поздороваешься? - как издалека, донёсся до меня голос мамы. - Что же ты сидишь?

Я отлип от табуретки и, опустив глаза, пробормотал что-то невнятное. Наверное, сумел-таки поздороваться.

- Здравствуй, здравствуй, - чистым приятным голосом сказала женщина. - Мне Галя говорила, что вы учитесь в одном классе. Это хорошо. А меня зовут Оксана Николаевна. Осипшим голосом я с трудом выговорил своё имя, схватил со стола книгу и, боком-боком, прошмыгнул мимо неё и Галки в кухню.

Вот так номер! Галка в нашем доме да ещё с матерью! Что им надо? Ах, да - платье шить... Мои мысли смешались, сердце колотилось - я был в панике. Может, сбежать куда-нибудь? Но куда в такую слякоть? Пометавшись по кухне, я постепенно успокоился. В конце концов, не я к ним пришёл, а они к нам, подумал я и сел за стол. Отодвинув ящички с рассадой подальше к окну, я уткнулся в книгу, но вскоре понял, что ничего не соображаю. Из комнаты доносились голоса, там обсуждали фасон платья, слышалось весёлое Галкино щебетанье. Потом я слышал только мамин голос: "Так... повернись, повернись... Подними руки... О, да ты уже взрослая девочка!... Теперь талию... Ну вот, кажется, всё".

Через пару минут, распахнув занавески, в кухню вошла Галка. Я склонил голову ещё ниже и искоса наблюдал за ней. Сегодня на ней было клетчатое шерстяное платье с белым воротничком, в котором я её никогда раньше не видел. Она показалась мне такой красивой, такой недоступной, что меня всего - от макушки до пяток - пронзило чувство собственной никчемности и ущербности. Галка немного постояла, качаясь с пяток на носки, потом заложила руки за спину и прошлась по кухне.

- Хорошо у вас, - сказала она. - Тепло и уютно.

Я промолчал, скрывая своё волнение, а сам подумал: пришла бы ты месяца два назад, когда в углу телёнок стоял. Дуська отелилась в лютые февральские морозы и бычка пришлось занести в дом. Запашок был ещё тот - разве укараулишь за ним...

А кухня у нас маленькая: большую часть занимает печь и сколоченный из досок топчан с матрацем, накрытый лоскутным одеялом; на нём я сплю. Обеденный стол придвинут к единственному окну, наполовину занавешенному ситцевыми задергушками. На подоконнике - горшочки с геранью и помидорная рассада. Пол некрашеный, но выскоблен ножом и застлан пёстрыми домоткаными дерюжками. Справа от двери - вешалка. Сейчас на ней, рядом с нашей одёжкой, висят Галкино серенькое пальтишко, знакомое мне по школе, и светло-голубой габардиновый плащ - её матери. От чужой одежды на меня наплывает приятный запах духов - такой же, какой я почувствовал, прошмыгнув мимо нежданных гостей ещё в той комнате.

Галка подошла к столу и спросила:

- Что читаешь?

Опять ни слова не сказав, я приподнял обложку книги.

- "Преступление и наказание". Фу! Скукотища! Я начала и бросила. Она у нас дома есть. Думала, о сыщиках, а там... Ты хоть что-нибудь понимаешь?

- Понимаю, - на этот раз я ответил, потому что моё дальнейшее молчание могло быть ею расценено, как верх трусости и тупости.

А с книгой я, как и она, обманулся. Когда выбрал её в библиотеке, Валентина Ивановна, преподаватель литературы, наша классная руководительница и библиотекарь по совместительству, сразу предупредила меня: "Это очень серьёзная и сложная книга, Коля. Не уверена, что ты её поймёшь. Может, отложишь до будущих времён?". "Я попробую, Валентина Ивановна", - самоуверенно ответил я. Но, прочитав несколько страниц, понял: права была учительница! По нескольку раз я перечитывал одну и ту же страницу, пытаясь вникнуть в суть событий и хоть что-то понять в них. Очень жаль было Сонечку, а поведение Раскольникова вызывало недоумение: зачем он сам-то лез на рожон, зачем заигрывал с этим хитрюгой Порфирием Петровичем? Сидел бы себе тихо, не высовывался... Непонятно. Однако я не отступал. И, подняв на Галку глаза, повторил:

- Я всё понимаю.

- А я "Госпожу Бовари" прочитала, - с вызовом сказала она. - Ты читал?

- Нет, не читал.

- Зря. Очень интересная книжка. Там про любовь, - она закатила глаза и со вздохом добавила: - Несчастную и трагическую.

- Ерунда всё это. Я такие книги не читаю, - неожиданно для себя соврал я и опять склонился над книгой.