Первое свидание

– Пока Танька готовила тут, – мы с Поповым одновременно посмотрели на плиту с кастрюлями, – думаю, дай почитаю что-нибудь. Ну и взял это.

Пикунов показал на обложку, которая оставила нас равнодушными. Ну книжка, много их напечатано всяких… Дальше что? Юра понял наше настроение, но совсем не расстроился.

– Омар Хайям, «Рубаи», – прочёл он всё, что было на обложке.

И это сообщение нас не тронуло.

– Он тут прикольно про это дело пишет, – Юра с характерным звуком щёлкнул себя пальцем по горлу, засмеялся, подмигнул нам и открыл книжку.

Гости зашевелились, меняя позу, и поудобнее устраиваясь на стульях.

– Ага, вот! – нашёл нужное хозяин.

Нежным женским лицом и зелёной травойБуду я наслаждаться, покуда живой.Пил вино, пью вино и, наверное, будуПить вино до минуты своей роковой.

И сразу же:

Запрет вина – закон, считающийся с тем,Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.Когда соблюдены все эти оговорки,Пить – признак мудрости, а не порок совсем.

– Правильно! – громко резюмировал Попов. Парня зацепило.

– Клёво!.. – поддержал я товарища.

Почему-то захотелось выпить.

– О! Я ж говорил, – довольный Юра отключил плиту – и опять за книгу.

Сердце! Пусть хитрецы, сговорясь заодно,Осуждают вино, дескать, вредно оно.Если душу отмыть свою хочешь и тело —

Чаще слушай стихи, попивая вино.

Одобрительные цоканья внимательной аудитории, её философское «да-а-а» воодушевили декламатора, и он, уже не выбирая, читал «Рубаи» подряд.

Отречься от вина? Да это всё равно,Что жизнь свою отдать! Чем возместишь вино?

Эти строки не могли оставить слушателей равнодушными:

– Вот именно!

Покуда рок не принялся за нас,Нальём вина и выпьем в добрый час!

Ни к селу ни к городу мы приплели сюда «Пёрпл» и ещё пару роковых команд.

Пить вино хорошо, если в сердце весна…

За окном стоял магаданский март. День и ночь с неба падал мокрый крупный снег. Повсюду лежали тяжелые сугробы, мешая абсолютно всем – пешеходам идти, собакам бежать, машинам ехать. Какой там март?! Зима-зимой!..

Но мы были молоды, даже очень. Поэтому в наших сердцах только-только поселилась весна, а вместе с нею почти одновременно постигло озарение – а ведь действительно, иногда так хорошо пить вино!

В одной руке цветы, в другой – бокал бессменный…

Это опять почти про нас.

Сели обедать. И Юра безо всякой преамбулы – к чему она здесь? – просто так, обыденно спросил:

– Может, выпить хотите?

Вот ведь человек! Человечище! Что значит жизненный опыт! Пикунов был старше нас, и, конечно же, мудрее.

От неожиданности – не каждый день читают ваши мысли! – мы с Поповым переглянулись, и затянули вразнобой:

– Ну…

– Может…

– Как-то вот…

И почти одновременно:

– А ты?

Это такая хилая попытка вежливого отказа. Мол, если ты не будешь, то и мы, пожалуй, тоже. Наверное…

Юра, не торопясь, видно, раздумывая – быть или не быть? – достал из холодильника початую поллитровку беленькой, выставил на стол пару стопок. Посмотрел на них внимательно, будто пересчитывал, выдохнул, и:

– Не-не! – всё же отказал себе Пикунов. – Сегодня ещё работать вечером, да и вообще…

Знали мы эту «вообще», Татьяной её звали.

Что за жизнь такая?! Ни выпить тебе с друзьями, ни с девчонками погулять! Несчастные люди, сами себе не принадлежат.

Зачем они только женятся?

На перекрёстке мы с Юрой расстались. План дальнейших действий у нас с Поповым кардинально изменился, поэтому и пути-дороги с Пикуновым разошлись. Напоследок, похохатывая, мы пожелали ему и Елене Павловне – нашему педагогу по музлитературе – приятного времяпровождения с Димой Шостаковичем. А сами, весьма довольные жизнью и собою в ней, зашагали меж сугробов по узеньким тропинкам в ближайший магазин.

У меня под пальто лежала завёрнутая в «Магаданскую правду» книжка. Чтобы она случайно не выпала, я постоянно придерживал её.

Томик Хайяма был в надёжных руках.

О том, как поспорили Сергей Александрович с Арамом Хукасовичем

Курилка в музыкальном училище, как и во многих других заведениях, была много больше, чем просто комната для курения. Здесь обсуждали последние события в мире, рассказывали свежие анекдоты, анализировали свои успехи или неудачи на экзаменах, много говорили и спорили о футболе. В общем, курилка являлась неформальным мужским клубом. Только здесь можно было позволить себе спор с педагогом на некоторые отвлечённые от учёбы темы, и, как бы между прочим, стрельнуть у него сигаретку.