Первоочередной

Полная бесцеремонность, на минуточку. Только сам владыка может превращать усопших в призраков, а вот эта грымза изначально такая!

Завидев впереди друзей, Власова-младшая хотела уйти в сторону, увлекая мерзкого стрекозоида за собой, но Бальтазар тоже завидел знакомую компашку и с любопытством устремился к ней.

– Боже, как это трогательно, – чуть не расплакалась от умиления Астролябия.

И действительно, умиляться было чему.

Паутина, опутывающая глаза философа, растворилась. Из безжизненного подобия человека Алуфтий вновь стал собой – тем, в кого Клофелина однажды влюбилась.

– Вы мне только скажите, куда бежать, – попросил свежий отдохнувший мужчина с румянцем на щеках.

– Никуда! – взревел очутившийся рядом Бальтазар. – Прибежали уже, красавчики!

– Вот же влипли, – процедила сквозь зубы красавица.

– Не то слово, – облизнулся нелепый монстр. – А теперь приступим.

– Дима, стой! – закричала Астролябия.

– Стой, Димитрий! – вторила ей Наталия.

Но время не сбавляло ход, и Бальтазар поглотил Астролябию своей огромной пастью.

– Верни на место! – орал Корвалол, избивая летающую тушу.

– Надо было убегать, – заключила Клофелина. – Пока всех можно было спасти.

– Поверить не могу, – шептал себе под нос Алуфтий.

– Не-е-ет! – верещала перепуганная Наталия.

– А теперь хотите фокус? – поинтересовался у благодарной публики Бальтазар, проглотив добычу.

– Я тебя убью! – Корвалол откуда-то достал колчан со стрелами и лук.

Владыка Царства Мёртвых оказался у эльфа на мушке.

– Ну давай, – подначивал стрекозоид. – Стреляй, чего медлишь?

Клофелина и Алуфтий наблюдали за сценой, хлопая обалдевшими глазами. Наталия продолжала безрезультатно звать Диму, а Корвалол со мстительным удовольствием произнёс:

– Как хочешь, ублюдок.

Стальной наконечник моментально отскочил от непроницаемой кожи. Следом за первой стрелой полетели ещё, и ещё, и ещё.

Но стрекозоид оставался целым и невредимым, что бы Корвалол ни предпринимал.

– Ну как, настрелялся уже? – зверски хохоча, спросил Бальтазар. – Я всё ещё хочу показать фокус.

– Не мешайте ему, – попросила Наталия. – Иначе будет хуже.

– Барышня дело говорит, – стрекозоид одобрительно улыбнулся. – А теперь узрите!

Астролябия так и не почувствовала, что её кто-то проглотил. То, что она испытала, было сродни падению в океан с огромной высоты. Есть только ты – и бездонная пучина, которая тянет ко дну. Пора возвращаться туда, откуда все вышли. Прямо к истоку, направляющему непослушные на первый взгляд нити. Но у нитей есть план, которому следуют даже самые своенравные существа.

Вокруг было темно и глухо. Только через плотные стенки великого ничто пробивались едва различимые голоса. Не разобрать ни слова. Один сногсшибательный поток эмоций, самых тёмных на свете.

Ярость.

Злость.

Отчаяние.

Страх.

Всепоглощающее чувство превосходства.

Мощные выбросы энергии сошлись в одной точке, разгоняя непроглядную ночь. Звуки обрели форму, слова стали различимыми и в глаза ударил яркий свет.

Астролябия увидела сразу всё.

Перепуганное лицо Алуфтия.

Обозлённый взгляд Клофелины.

Воинственный оскал Корвалола.

Немую беспомощность Наталии.

Довольную морду Бальтазара.

Это была не океанская бездна. Девушка видела не абсолютную темноту.

Владыка Царства Мёртвых перенёс Астролябию на изнанку Ткани Повествования, и это изменило саму природу вещей, потому что…

– Ты теперь тоже призрак! – заметалась в ужасе Наталия, глядя на прозрачную девушку с золотистыми локонами.

Глава двадцать первая

Глава двадцать первая

С одной стороны, возвращение Димы в статус писателя обескуражило Серетуна, с другой – придало сил. Значит, Мир Эскапистов больше не живёт сам по себе, рождая сонмы чудовищ вроде Бальтазара и его приспешников. И теперь можно побороться за то, чтобы не разразилось бы никакой войны, а Царство Мёртвых укатилось бы ко всем чертям.

Конечно, начнётся новый виток выяснений между волшебником и автором, но это гораздо лучше, чем выслушивать бахвальство самого надоедливого правителя в мире.

Правда, сейчас он слегка не в том настроении, чтобы вести философские беседы о пористости каменной кладки в разных корпусах.

– А что это у нас такое… – Ибн Заде сделал усилие над собой и добавил: – Происходит?

– Мне вот тоже интересно, – вторил ему Гарюрич, с любопытством рассматривая остановку времени. – Это ты наколдовал, Серетун?

– Нет, – улыбнулся хитрый колдун.

– А кто? – разозлился визирь.

Кажется, в этой ситуации больше всего его задело, что рабочие в джентльменских прикидах перестали его нахваливать, несмотря на провальную внешнюю, да и чего греха таить, внутреннюю политику.

– Думаю, ты и сам всё понял, – не стал расшаркиваться волшебник. – Зачем объяснять очевидное?

– Мда, – резонно заключил Ибн Заде. – Ситуация.

– Я, кажется, тоже догнал, – обрадовался Долгорукий. – Ну ты экибастуз! Надо же было так всё провернуть.

– Он что, правда понимает, о чём мы? – правитель искренне озаботился ментальным состоянием своего антипода.