Первоочередной

– Как что? – спросила дочка Власова. – На войну попали они.

– Блин! – психанул писатель. – Не может быть!

– Я же говорила, что не надо было нападать на Пейтеромск, – пожала плечами Наталия.

– Что ж ты не сказала этого до того, как я напортачил?

– Автор не давал.

– Кажется, я вообще не понимаю, чего он хочет, – покачал головой Дима и снова открыл файлик.

Глава двадцать третья

Глава двадцать третья

Забрав корову у ничего не подозревающих стражников, дружная компания из Гарюрича, Серетуна и лже-Двадцать Пять пошла к выходу.

– Я их сам провожу, – предупредил парень коллег.

– Куда мы дальше? – поинтересовался Долгорукий, следуя за хитрым волшебником.

– Заберём Астролябию для начала, – ответил Серетун. – А потом по ситуации. У меня плохое предчувствие.

– Мне кажется, обычно ты более оптимистичен, – заметил Гарюрич.

– Ну не знаю, – усомнился чародей.

Когда небольшая процессия оказалась у городских ворот, лже-Двадцать Пять сделал жалобные глазки и буквально упал на колени:

– Пожалуйста, верните меня обратно в тело коровы!

– Ба, – иронично протянул Серетун. – Ты же назвал нас придумщиками. Сочинили мы всё, видите ли.

– Каюсь, – заныл парнокопытный стражник. – Это было самым тупым решением, которое только возможно. Мне казалось, человеком быть здорово. Знай да гуляй себе и думай о своём. Так нет же, обязательно все от тебя чего-то хотят, ещё и разговоры непонятные ведут о мироустройстве. А я всё никак не пойму-у-у, о чём речь, и стою как дебил. Мне бы травку, а не вот это вот всё.

– Некоторые люди тоже любят травку, – сардонически рассмеялся чародей. – Ладно, иди сюда и прикоснись к корове.

Лже-Двадцать Пять послушно выполнил просьбу, инициировав процедуру обратного обмена.

Перед изумлённым Гарюричем тела снова оплавились, меняя форму, и спустя минуту идиотской ситуации, которую своими руками устроил Серетун, пришёл конец.

– Это самое отвратительное, что я видел в своей жизни, – произнёс Долгорукий бесцветным голосом.

– Ты просто мало живёшь на свете, – фыркнул чародей.

– Зря вы это сделали, – победно улыбаясь, заявил настоящий Двадцать Пять.

– Почему же? – с вызовом спросил Серетун.

– Ну как, – стражник ловким движением взлохматил себе чёлку. – Я сейчас пойду трындеть по округе, что вы предатели и говнюки, планирующие покушение на самого визиря.

– Ай блин, – цокнул волшебник.

– Что такое? – напрягся Гарюрич.

– Помнишь, как я попал в неловкую ситуацию, когда Астролябия тебя создала?

– Что “помнишь, как я попал в неловкую ситуацию, когда Астролябия тебя создала”? – переспросил Долгорукий.

– А, ну да, ты же ещё спал, – вздохнул чародей. – В общем, сейчас такая же неловкая ситуация.

– Ну надо же, – разулыбался Двадцать Пять. – Я загнал в угол самого великого волшебника?

– Не гони крамолу, – огрызнулся Серетун. – Ибн Заде, как узнает, что ты такое говорил, сразу тебя отшлёпает. Или даже развеет.

– Где, кстати, мой повелитель? – спросил стражник. – Помнится, он был с вами, а сейчас вы без него. Значит, уже убили?

– Никого мы не убивали! – вспылил Гарюрич. – Хорош петушиться. Улетел он от нас.

– Куда? – тупо уточнил стражник.

– Не знаю, он не отчитывался.

– Мы, в общем, пойдём, – примирительно сказал Долгорукий, делая осторожный шаг за ворота.

– Да идите уже, – отмахнулся Двадцать Пять. – Всё равно буду про вас трындеть.

– На здоровье, – отрезал Серетун и пошёл вперёд, не отказав себе в удовольствии отдавить стражнику ногу. – Боже, я такой неловкий.

– Скотина, – простонал парень, схватившись за травмированное место.

– Сам такой… был только что, – бросил вслед чародей.

– Что-то я не вижу, где они попали в войну, – пробурчал себе под нос Дима. – Ну Наталия, ну врушка.

Только через несколько абзацев пустого трёпа героев о высоком (чувствуется почерк автора, Дима прямо-таки узнал стиль — как в том эпизоде, когда Серетун болтал с Натахталом по пути сквозь Таинственный Лес) начался настоящий экшн, да такой, что по коже писателя прошёлся морозец.

– Что это там внизу? – показал пальцем на город наблюдательный Серетун.

– Праздник какой-то, – предположил Гарюрич.

С живописного склона, всё ещё усеянного трупиками жучков-дармоедов, открывался великолепный вид на Пейтеромск. Только на этот раз поделённый на семь секторов город горел синим пламенем. Конечно, фигурально выражаясь, но впечатление создавалось именно такое.