Первоочередной

Подобно истлевшему Анк-Морпорку, столица имбирного пива готовилась встретить свой конец от нападения обезумевших рыцарей в чёрных и фиолетовых латах. Сверху они были не больше блохи, но Серетун сразу признал эти наряды.

– Там война, – молвил пересохшим горлом чародей.

– Где? – встрепенулся Гарюрич.

– Там, – ещё раз показал пальцем Серетун.

Чародея не особо смутило то, что, не успев начаться, вечер как-то быстро перетёк в рассвет, зато гораздо более волновала судьба Тизуила и его молодой семьи.

– Скорее за мной! – крикнул Серетун, лихо запрыгнув на своего благородного скакуна.

Долгорукий только чудом успел вцепиться в бока корове, прежде чем она понеслась со всей дури.

Испугавшись не на шутку, волшебник рассекал пространство со скоростью, намного превышающей реальные возможности законов физики. Свиток телепортации выручил бы, но, как назло, все запасы истощились, и теперь приходилось довольствоваться заклятием быстрых копыт. Хорошо ещё, что Серетун выбрал в качестве транспорта корову, а не какого-нибудь носорога, потому что заклинания быстрых лап он не знал. Ну или его ещё не придумали. Кому, спрашивается, надо кататься на неприспособленных для этого животных?

Полыхающий Пейтеромск приближался, обдавая всё новыми оттенками выпаренного пива. Раскуроченные входные ворота сразу подарили противнику преимущество.

Такова цена тщеславия, Ибн Заде.

Отряды пехотинцев один за другим проникали внутрь, обнажив гнутые остроконечные мечи из настоящей стали.

Солдатские лица были преисполнены ненавистью, словно ничто перед ними не имело ни малейшего шанса на существование.

Первыми продвигался неизвестный мужик, немного похожий на визиря, а плечом к плечу с ним выступал не кто иной. как Шмаликус, придворный кальянщик военной закалки с полчищем скелетов в шкафу.

Навстречу врагу, побросав на пол газеты, отважно мчались полуптичьи стражники. Их оружием была отнюдь не сталь. Некоторые военные эксперты называли голубков авиацией за используемые методы атаки.

В результате первого контрнаступления живые, но посрамлённые чёрно-фиолетовые воины только разозлились и продолжали двигаться к центральной площади с удвоенной силой.

Теперь на их форме красовались засохшие белые пятнышки, что сильно подрывало мораль.

– Какой ужас, – прошептал себе под нос Гарюрич.

– Не впервой, – ответил ему Серетун, и обратился к своей бурёнке: – Ну что, готова?

Сохранив способность воспринимать человеческую речь, корова напряглась. Бедная скотина уже начала жалеть, что попросила своё тело обратно. Сейчас бы продолжала бить баклуши в башне со стражей, но теперь ей предстояло довериться волшебнику, который уже однажды её обманул.

– Три! – начал отсчёт Серетун, заранее прикрыв бурёнке глаза.

Ей это не понравилось, но не в том она была положении, чтобы спорить.

– Два!

Время растянулось, словно жевательная резинка, сделав голос чародея ниже и медлительней.

– Оди-и-ин, – звучным басом протянул волшебник и очень больно шлёпнул скакуна по заднице.

Корова рефлекторно напрягла все четыре ноги и буквально взмыла вверх с холма, чтобы по всем законам баллистики перелететь через городской забор.

Долгорукого этот пассаж не впечатлил. Буквально вчера утром он уже видел город с высоты говяжьего полёта. А вот Серетун залюбовался прекрасно спланированной архитектурой, доставшейся полуорочьим иждивенцам от высокоразвитых речных пиратов. Расписные домики с круглыми покатыми крышами выглядели так, словно были заимствованы из старой, но очень атмосферной компьютерной игры. Вымощенные булыжником улицы складывались в семь идеальных секторов, выходящих лучами из неописуемой красоты площади с фонтаном.

Полёт резко прервался. Бурёнка приземлилась прямо за таверной “Хвост и грива”, откуда уже выбегали перевозбуждённые постояльцы. Часть из них норовила укрыться в домах, ещё часть отвинчивала болты у канализационных люков, но некоторые пошли отбивать наступление противника.

Самыми резвыми оказались конеглавые спиногрызы, чуть менее поворотливыми (и то за счёт веса) – усатые моржи на ножках, а вот кривозубые павианы совсем не спешили оказаться перед глазами крепководцев первыми, опасаясь, что их засмеют.

Мускулистые парни с головами рысаков ожидаемо впились зубами во вражеские спины, но быстро обломали их о ламеллярные доспехи аристократических цветов. Громко ржа от боли, конеглавые спиногрызы отошли в сторону, уступив место огромным водным животным.

Осознав уровень опасности, моржи на ножках по сигналу врубили боевой клич и ринулись на злыдней, щекоча их шеи усиками. Крепководская пехота сразу полегла со смеху, не в силах противостоять вероломной тактике обрюзгших морских животных.

Тем временем кривозубые павианы уставились на эту сцену исподлобья и весьма раскраснелись, посчитав, что враги смеются из-за их внешности. Прикрыв руками рты, длинноносые обезьяны устремились к канализации, прятаться с остальными трусами, которые уже успели развинтить треклятые люки и, превозмогая страх темноты, прыгали в круглые отверстия.

– А где все? – разнервничался Серетун, оглядываясь вокруг.

– Кто? – удивился Гарюрич. – Все здесь!