Перворожденный

— Чтобы брать образцы, нужна сноровка и ясно поставленные цели. Лично мне интересны следы марсианской жизни, окаменевшие остатки из далекого прошлого. Юрий же пытается создать глобальную стратиграфию, для чего наносит на карту все слои шапки, как они прочитываются или движутся друг относительно друга, исходя из исследования скважин или этих открытых слоев каньона. Как мне кажется, работенка не очень трудная. Если мы встречаем что-нибудь действительно многообещающее, то сами выходим наружу и осматриваем все своими глазами. Однако работать в скафандрах — удовольствие то еще, и мы оставляем его для особых случаев.

Юрий рассмеялся. Вездеход продолжил спуск в каньон.

— Я тут пообщалась с Элли, — неуверенно начала Майра. — В шахте. Она кое-что мне рассказала о своей жизни во время солнечной бури.

Грендель удивленно на нее уставилась.

— Тебе повезло, — сказала она. — Мне понадобилось три месяца, чтобы удостоиться такой чести. Теперь я ее официальный психолог-консультант.

— Звучит так, словно у нее есть проблемы.

— Что касается меня, то мне было десять, — вдруг начала рассказывать Грендель. — Я выросла в Огайо. Наша семья была фермерской, мы жили далеко от всяких куполов и убежищ. Перед бурей отец сам построил для нас бункер. Но во время бури мы потеряли все и тоже вынуждены были спасаться в лагере беженцев. Мой отец умер через два года после бури. Его убил рак кожи.

— В лагере, — продолжала она, — я работала волонтером на сортировочной станции. Надо полагать, что эта работа разбудила во мне вкус к медицине. Мне очень не хотелось снова оказаться в таком беспомощном положении, глядя на страдания людей. А после бури и лагеря я работала над программами экологического восстановления Среднего Запада. Эта работа подтолкнула меня к биологии.

К их разговору подключился Юрий.

— Что касается меня, — весело сказал он, — то я родился после солнечной бури. Родился на Луне, от русской матери и ирландского отца. Но наша семья много времени проводила на Земле. Будучи подростком, я подрабатывал в Канадской Арктике, тоже в рамках программ эковосстановления.

— Так вот откуда у тебя вкус ко льду! — догадалась Майра.

— Может быть.

— И вот теперь вы оба здесь, — сказала Майра. — Теперь вы стали космиками.

— Мы стали марсианами, — в один голос уточнили Юрий и Грендель.

— Космики, — пояснил Юрий, — совсем уходят с Земли на небеса. Но Марс есть Марс, и этим все сказано. Марсиане не обязательно разделяют амбиции космиков.

— Но вас же интересует Глаз в шахте?

Юрий ответил:

— В некотором смысле да. Но я бы предпочел оставить его в покое. — Он махнул рукой в сторону причудливых ледяных скал за окном вездехода. — Вот он, Марс. С меня хватает его загадок.

— Я тебе завидую, — выпалила Майра. — Завидую твоей целеустремленности. И твоему желанию что-то здесь создавать.

Грендель неодобрительно сказала:

— Зависть — нехорошее чувство, Майра. У тебя есть своя собственная жизнь.

— Да, конечно, — согласилась Майра. — Но у меня такое чувство, что я живу на ее обломках.

Грендель хмыкнула.

— Понять тебя можно, если учесть, кто твоя мать. Если хочешь, мы поговорим об этом как-нибудь потом.

Юрий сказал:

— А давайте лучше поговорим о моей маме. Она научила меня стойко относиться к жизни и, когда совсем плохо, пить водку. По-моему, это хороший способ привести мир в порядок.

Зазвонил сигнал тревоги, на приборном щитке загорелся зеленый свет. Юрий нажал кнопку, и на экране высветилось лицо Алексея Карела.

— Вам лучше вернуться, — сказал он. — Прошу прощения за то, что прерываю ваше веселье.

— Говори, — ответил Юрий.

— Мы получили два послания. Майра, одно из них для нас. Нас вызывают на «Циклопы».

— На поисковую планетарную станцию? Зачем?

— Чтобы встретиться с Афиной.

Юрий и Грендель обменялись взглядами. Юрий сказал:

— А какое второе послание?

Алексей усмехнулся.

— Элли фон Девендер что-то там накопала в шахте. Она назвала это «повторяющейся последовательностью глифов». Майра, она сказала, что ты все поймешь. А остальным она объяснит, когда вы вернетесь.

— Покажи, — попросила Майра.

Лицо Алексея исчезло с экрана, и на нем появились четыре маловразумительных символа:

39. Нью-Чикаго

Они приехали в Нью-Чикаго около полудня.

Здесь была настоящая железнодорожная станция с платформой и маленьким домиком, где можно было подождать поезда и купить настоящие билеты. Но рельсовый путь здесь обрывался, и дальше на север, в старый Чикаго, надо было добираться по-другому.

Эмелин вывела всех из поезда и повела в город. Она сказала, что на организацию их дальнейшего пути может уйти несколько дней. В городе имелось два маленьких отеля, и она надеялась, что в каком-нибудь из них найдется для них свободное место. Если же нет, то им придется искать ночлег у кого-нибудь из местных жителей.