Первостепь

Шаман усмехается. Мало, видно, было у него загадок. Малые были загадки. Теперь вот загадка великая. И что ему делать? Как ему быть? Не с кем ему посоветоваться, неоткуда ждать помощи. Самому нужно действовать. В одиночку.

Он собрал свою сумку. Сложил туда кусочки мяса для угощения духов, веточки багульника, пучки сухой травы. Потом достал из очага ещё тлеющий уголёк, тщательно завернул его в лоскут от шкуры и тоже присовокупил к содержимому сумки. Шаман выбрался из чума и направился в степь.

Он специально избрал кружной путь, чтобы ни с кем не столкнуться на тропе, чтобы никто не отвлёк. Важные у него задачи. Он хочет их обдумать по пути, хочет добиться ясности.

Прежде всего, ему нужно выяснить, какая именно будет беда. Многое может ведь случиться, всякое разное. Потому ничего ему нельзя пропускать, ни одного знака, ни одной приметы. Возможно, увидит какое особое знамение или что-нибудь ещё, что подскажет, что натолкнёт на правильные мысли. Шаман старается следить за всем и вроде как всё замечает, всё встречное: деревья, травы,.. лося. Лось не обычен в степи, лось живёт на другом берегу, на закатном. Но сейчас у лося быстро растут рога, ему нужна соль, лось, наверняка, ищет солонцы. Или его просто изгнали другие, более сильные. Или… Шаман теперь думает, что может означать лось. Конечно, прежде всего стойкость. Шаман встретил саму стойкость. Самый стойкий зверь – лось. Не лев, не кабан, даже не медведь. Лось. Дольше всех цепляется за жизнь. Можно попасть копьём в сердце, а он всё равно попытается убежать и придётся преследовать. Так вот и людям попадут копьём в сердце, но кто-то всё равно выживет. Кто же? Кто не упадёт на колени перед бедой, кто, как лось, останется на ногах? Если шаману как-нибудь разгадать, кто же останется, тогда, может быть, он найдёт и подсказку, какая именно будет беда. Те, кто останутся, те могут знать. Но кто же останется? – вопрошает шаман сам себя. Лось ничего особенного не подсказал. Лось любит воду, любит искать свою пищу в воде, даже ныряет за тиной… Может быть, будет потоп, людям придётся нырять, как лосям? Кто из людей лучше всего умеет нырять? Кто-нибудь из рода Сазана. Много там рыбаков, как же средь них распознать стойкого? Не знает шаман. Пока что не знает. Дальше идёт. Ищет знаки какие-нибудь, приметы. Поглядел в небо. Там кружит стервятник, высоко-высоко. Этот всегда на посту. Чужая боль ему в радость. Но этот молчит. Почему духи сами не скажут, кто из людей должен остаться? – рассуждает шаман. Значит, духи сами не ведают, кто останется. Духи сами могут не всё. Многое и от человека зависит, как тот себя поведёт, сколько у того силы, сколько крепости, сколько стойкости в его духе. Кто же самые стойкие из людей? Самые стойкие из охотников Крепкий Дуб и Медвежий Коготь. С этим, наверное, все согласятся, кого ни спроси. Так неужто эти двое останутся, неужто часть загадки шаман уже решил? Он сомневается. Не бывает так просто, чтоб сразу всё ясно. Когда сразу всё ясно, тогда, наверняка, получится как раз наоборот. Нет, надо прежде ему поговорить и с Крепким Дубом, и с Медвежьим Когтем. О снах надо бы расспросить, вдруг им будущее снилось. Но прежде охотникам нужно вернуться. Медвежий Коготь разыскивает лесняков, а Крепкий Дуб – Режущего Бивня. Шаману не нравится, что Крепкий Дуб тоже связан с россказнями о колдовском дротике. Этот должен был разгадать хитрость лесных людей. Но не разгадал. Не смог. Не справился. И, может быть, шаман в нём ошибся.

Еохор снова смотрит в небо. Нет там подсказок. Только стервятник парит. А шаман вдруг вспомнил про женщин. Вот он думает, кто останется из охотников, но ведь должны остаться и жёны для тех, хотя бы одна. Иначе кто родит им детей? Иначе как продолжится род? Медвежий Коготь ведь сам не родит, а жена у Медвежьего Когтя пропала. Так кто же из женщин останется? Ещё посложнее загадка. Как распознать стойких женщин? Еохор знает только одну. Большую Бобриху. Но та слишком стара, чтоб понести. Шаман улыбается, опять глядит в небо, и улыбка быстро сбегает с его лица. Слишком пристально за ним смотрит стервятник. Не пора ли шаману спросить у себя: а он сам, старик Еохор, вот он сам разве останется? Как там насчёт него? Еохор в сомнении покачивает головой. Стар он уже. Наверное, пожил своё. Но тогда, если кто-то останется, как же будут они без шамана, как справятся? Впрочем, это не важно. Сейчас не до этого шаману, как они там после справятся. Сначала надо, чтоб это после

вообще случилось. Надо, чтоб кто-то остался сначала, тогда можно думать о после. Но кто же останется? Кто?

Впереди на взгорке растёт одинокая сосна. «Вот крепкое дерево. Стойкое», - замечает шаман. Длинный корень уходит в песок, глубоко-глубоко, и цепко держится. Так и люди должны удержаться, как сосновый корень держит дерево.