Первые шаги

Просыпаюсь неожиданно отдохнувшим и, слава богу, с работающим источником. Резерв еще не до конца восстановился, но, учитывая, сколько я потратил вчера, – неудивительно.

Рядом со мной на стуле посапывает Григорий.

Что-то мне эта ситуация напоминает… Дежавю…

Без уродующих шрамов лицо мужчины выглядит намного моложе, и я неожиданно отчетливо понимаю, что он младше меня прежнего. До сих пор эта простая мысль как-то не приходила мне в голову. Страшноватая внешность гвардейца плюс моя злость на его начальство не давали мне объективно оценить его возраст. А на фоне вечного детсада вокруг меня Григорий всегда казался островком спокойствия и рассудительности.

А далеко ли я сам ушел от своего окружения?

Начинаю анализировать случившееся и понимаю, что банально сорвался. Два года я жил в состоянии напряжения, а тут еще и события в последнее время понеслись вскачь, не давая опомниться.

Ну подумаешь, узнал, что не родной Васильевым: разве это что-то поменяло в моих планах? А ведь все части этого пазла с самого начала были у меня в руках, но привычное с детства ощущение семьи не давало повода усомниться. Ни разу за всю мою жизнь дед не дал ни словом, ни жестом понять, что я как-то отличаюсь от Митьки. Учили нас разве что иногда по-разному, но это неудивительно – силы у нас были противоположные, вот и вся причина.

А мама? Никогда она не делала разницы между нами, одинаково привечая обоих. А то, что к деду относилась скорее с почтением, чем с любовью… ну, такой он был человек.

К деду… Как оказалось, к приемному. Да-да, неожиданный поворот, не правда ли?.. Но удочерил он мать по всем правилам, а меня увнучил(?), короче, ввел в род, так что неизвестно где шляющийся настоящий папочка не имеет на меня никаких прав. Фамилию Васильевых я ношу вполне законно. И что характерно, оформление бумаг происходило очень недалеко от некоего монастыря, куда периодически шастает некий гвардеец. А вот Митька действительно внук Васильева Елизара и сын Васильева Николая, только родители его погибли в той злополучной аварии оба.

Кто же, интересно, мой биологический отец, что потребовались такие меры по сокрытию наличия ребенка? На этот счет маменька умолчала, но и в историю прекрасной чистой любви царского гвардейца и девушки из простого рода я не поверил ни на грош. Даже будь я обычным почти шестнадцатилетним парнем, эта сказочка вызвала бы у меня сомнения, а теперь и подавно. Что-то похожее пыталась внушить мне мать в прошлой жизни, но ребята со двора быстро просветили меня в реалиях жизни. Впрочем, все это лирика.

А реалии таковы.

Во-первых, я – внебрачный сын какого-то влиятельного лица. Не такой уж широкий круг для поисков, так что вскоре с кандидатурами определюсь.

Во-вторых, интересен я именно тем, что источник нестандартный. Не зря маменька с детства внушала мне необходимость прятать возможности. Именно узнав этот секрет – а в доме трудно было что-то утаить от главы семьи, – дед радикально взял под защиту мать и меня, посвятив в подробности кого-то из иерархов церкви. Отдельно отметим – не бывшей собственной службы безопасности, а именно церкви.

В-третьих, церковь за мной приглядывает, но вмешиваться в мои дела не спешит, хотя, может, ждали, что я сам обращусь к ним за помощью, но это уж дудки. Пусть договариваются: и так, похоже, должен им за защиту и счастливое детство.

В-четвертых, проблема с ведомством Милославского по-прежнему существует, а значит, придется ее решать, но опять же – не раньше чем стану главой рода, здесь ничего не поменялось. Регентом рода Васильевых пока является мать, но ее нетрудно будет убедить, что под защитой ПГБ мне будет лучше, и прости-прощай свобода. А я уже в МБК полетал, ну, как полетал – побултыхался… но сам факт!

В-пятых, даже зная все, что знаю сейчас, в большинстве случаев я действовал бы точно так же, а значит, нечего рефлексировать – надо продолжать жить как раньше, доводить до ума все свои проекты. Потому что договариваться с несовершеннолетним сопляком или же главой пусть молодого, но успешного рода будут по-разному.

И последнее: излечение Григория – с одной стороны, громкое заявление моим «опекунам» о возвращении источника, которое все равно требовалось сделать, но с другой стороны – глупость. Можно было бы и приберечь как козырь, но этого уже не вернуть и не изменить, так что и говорить тут не о чем. Будем надеяться, что на том конце цепочки люди умные, реверанс оценят.

Григорий зашевелился, разминая затекшие от неудобной позы конечности, и проснулся.

– Егор Николаевич, как вы?

Ого, опять до «Егора Николаевича» вырос!

– Нормально. Сам как?

Вот не буду менять стиль общения. Были почти два года по именам и на «ты» – так и нечего теперь интересничать, а то опять до лапотного слога скатится, я этого не перенесу.

Гриша мой посыл, похоже, понял, и любезных ноток в голосе поубавил:

– Не понял еще, если честно. Хожу как пьяный. Координация ни к черту, зацепляюсь за все.

– Это пройдет, привыкнешь. Только тебе все равно обследование надо пройти у нормального целителя, есть там места, которые мне не нравятся.