Первые шаги

– Тебе еще что-нибудь купить? Ты не волнуйся – это все ерунда. Прости только, ничего поесть оставить не могу, и так к тебе, наверное, с вопросами лезть будут.

– Да ничего мне не нужно, кормят нормально, а еще внизу буфет есть с разными заедками, с голоду не помру.

– А деньги-то у тебя хоть есть?

По смущенному виду понимаю, что нет. Выгребаю из карманов всю мелочь. Негусто, но на булочки и печенье хватит.

– Ну зачем ты?..

– Мама, ну прости, не могу я часто к тебе ходить, а ты тут совсем одна у меня. Хоть булочку себе купишь. Как ты тут вообще? Что говорят?

– Да нормально всё. Сейчас только восстановиться надо, мяска набрать. Скоро в другое отделение переведут, так что осторожнее по окнам лазь. Могут и не в одноместную палату положить.

– Это плохо. Тебе, может, и повеселее будет – не знаю, а мне уже так просто навестить тебя не удастся.

– Посмотрим, как получится. Если одна буду или вдвоем, я на окно зеркало, что ты мне прислал, поставлю. У него видишь – обратная сторона яркая, не ошибешься. А уж одну-то соседку я усыпить сумею. А потом, если что, сам добавишь.

– Конспиратор ты у меня, маман! Где только набралась этого, а? Признавайся! В общаге института парней заманивала?

– Не я, – мама краснеет, – девчонки. У меня уже в тот момент вы с Митей были, не до парней…

– А хотелось, признавайся как на духу? Покайся, дочь моя!.. – Шепотом не очень получается передразнить поповский распевный бас, но мама хихикает.

– По-всякому бывало, иногда и хотелось… Горкин, тут такое дело… – Мама неожиданно начинает мяться.

– И?..

– За мной Виктор Афанасьевич ухаживает…

– В каком смысле «ухаживает»? Он за тобой уже три года ухаживает… А-а-а, понял. А ты как?

– Не знаю…

– Мам, я его очень мало знаю, так что тебе видней, но ты подумай. А то ты здесь взаперти сидишь, людей не видишь. Может, не стоит пока торопиться? Я не в смысле, что я против, – затараторил я, увидев, что тень скользнула по маминому лицу, – просто не хочу, чтоб ты торопилась. Хочет ухаживать – пусть ухаживает. Я ведь только хочу, чтобы ты хорошо подумала. Ладно?

– Не буду торопиться, – мама снова улыбается, – но если что – ты против не будешь?

– Мама! Ну ведь ты молодая красивая женщина: понятно, что за тобой мужчины ухаживать будут. И обязательно кто-нибудь тебя полюбит и замуж позовет. С чего мне против быть?

Мама расспрашивает меня о моем житье-бытье, а я – её. Узнаю́ заодно, что армейский контракт маме, конечно, продлили, но и отрабатывать его отошлют не обратно в тьмутаракань, а в Петербург, поближе к Митьке. Как выпишут, так сразу и отправится. А пока будет восстанавливаться здесь, заодно и квалификацию повысит, экзамены как раз на июнь назначены. Это Шаврин расстарался. Его самого в столицу летом переводят, вот он и хочет за ней и дальше присмотреть. Возможно, и не самая лучшая для нее партия, но, с другой стороны – одаренный, симпатичный, не бедный: что еще надо? А его вась-вась с ПГБ… работа такая. Это в первый момент я на него злился, а пораскинув умом, понял – человек он военный, и приказ есть приказ.

Но время неумолимо движется, так что оттягивать неприятную часть уже некуда.

– Мам! Я вообще, если честно, по делу пришел. Помоги, а?

– Что тебе, солнце мое? – Ласковые пальчики снова перебирают мои отросшие волосы.

– Мам, я тут совсем запутался. Понимаешь, подруга моя, ну та, которая выручила меня вначале – Наташка… так вот, что-то крутит она, а у меня трое одаренных на нее записаны.

– Это твои пилоты?

– Ага, двое пилотов и просто хороший парень. Только у них индекс на нуле, вот и пришлось пока их на кабальную записать. Мам, я хочу род создать и их к себе принять! – Ну вот: выпалил самое главное, теперь ход за ней.

– Род создать… А потянешь?

– Мам, я в июне все экзамены сдам, ты не переживай. Я хоть в школе и не учусь, но без аттестата не останусь. А миллион – это вообще ерунда.

– Ничего себе ерунда… Смешной ты у меня. Но если так уверен – дерзай. Я вот в свое время не решилась, у Елизара Андреевича под крылом спряталась, а может, и надо было рискнуть. Какая тебе помощь нужна?

– Мам, запиши их себе в кабальные, до июня. Вот, я бумаги приготовил.

– Я могу и в род их принять. – Мама лукаво улыбается.

– Ну ма-а-ам, ну что вот ты шутишь?.. Я их себе забрать хочу. Пусть Митька сам себе людей подбирает, а эти только моими будут. Сама же знаешь: даже если они потом свои рода создадут, все равно родственными будут. А сейчас и вовсе мой род усилят.

– Ты еще долго скрываться собираешься?

– Как титул получу, так и сдамся. Ты ж понимаешь – Митька сейчас у Милославского под крылышком: тот ему, если что, отказать не сможет. А я не хочу! Может, я и не прав, но я себе это так вижу: законопатят меня в какой-нибудь закрытый отдел, и буду я до конца дней под охраной сидеть, одни пэгэбэшные рожи видеть. Понимаю: может, я и не прав, но согласись, так тоже запросто может быть. Ты вон у деда много свободы видела? Что приказал, то и делала.

– Елизар Андреевич… Ему возражать трудно было. Но и защиту он нам дал немаленькую…

– Вот и я о том же. Сама же говоришь – зря не рискнула свой род создать.