Первый человек

Де Пальма пришел сюда один. Он устал так сильно, как не уставал никогда. С той минуты, как он узнал, что доктор Кайоль хотел побывать на корабле Фортена, де Пальме казалось, что его со всех сторон окружили привидения и хватают его, теребят, не давая ни минуты покоя. Этого психиатра нельзя просто допросить, как обычного свидетеля. Для разговора с ним нужна серьезная причина, а в данный момент не было никаких оснований внести Кайоля в список подозреваемых.

Де Пальма не знал, по верному ли пути идет, и поэтому делал несколько шагов по каждой тропинке, которая возникала перед ним. Ему все сильнее хотелось оказаться где-то далеко, в другом мире, куда никому не будет доступа.

Музыка Штрауса была частью тайного сада де Пальмы — одним из его убежищ, в которые он не впускал никого, даже Еву. В этой опере он знал каждый поворот извилистой мелодии скрипок, каждый гремящий звук труб и литавр, каждое ударение в музыкальных фразах драматических тем. Он сам уже не мог сосчитать, сколько раз их слышал.

Этой ночью он снова увидел во сне своего брата Пьера. Уже давно брат не снился ему таким, как в этот раз — со спокойным лицом и ласковым взглядом. И с шаловливой улыбкой в углах губ. Губы Пьера шевелились: брат что-то говорил. Но Мишель не понял его, и на этом сон оборвался — уже на рассвете нового дня. Мишель встал с трудом, как дряхлая старуха: суставы рук и ног едва сгибались. Он приготовил Еве кофе и заставил свою память двигаться назад по течению этого странного сна. Перед тем как все скрылось в непроницаемой тьме, с губ брата сорвалось одно слово. Брат произнес: «Электра». Название оперы Рихарда Штрауса. Эта опера — мрачный шедевр. По сравнению с ним все кровавые истории — лишь приятные поделки симпатичных любителей.

Де Пальма просмотрел программу большого муниципального театра и увидел, что там сегодня вечером идет «Электра». Достать билет на хорошее место было уже трудно. У него был абонемент на год, но он закончился на последнем представлении «Свадьбы Фигаро». Мишель уже думал, не позвонить ли одной давней знакомой, которая бронировала места в этом театре, но Ева уговорила его пойти на сегодняшний спектакль без нее. Она чувствовала, что Мишелю нельзя противоречить, когда он в таком напряжении, к тому же в любом случае собиралась сходить к своей дочери Аните.

Началась страшная ария, когда Электра поет о том, как Агамемнон был убит в своей ванной комнате. Мелькнули быстрые, как молнии, смычки контрабасов и виолончелей — и замолкли в страхе истеричные служанки. Духовые инструменты выдули из своего горла тяжелые низкие ноты. И зазвучала жалоба:

Агамемнон! Агамемнон! Где ты, отец?Или сил тебе не хватает,Чтобы лицом до меня дотянуться?

Де Пальма закрыл глаза.

Электра говорит тихо. Она вся — гнев.

Вот он, наш час, — тот час,

Когда они тебя зарезали —Твоя жена и тот, кто с ней спитВ твоей постели.В твоей царской постели.Они убили тебя в твоей ванне,Твоя кровь лилась тебе на глаза,

И от ванны шел пар — тепло твоей крови.

Де Пальма вспомнил первую ночь, которую провел один, без брата.

Ему двенадцать лет. Его брат-близнец совсем недавно умер. Де Пальма старается услышать в темноте частое дыхание брата. Пьер часто говорит во сне, потом начинает задыхаться и снова засыпает. Раздался звук, похожий на голос Пьера. Как будто брат зовет маму. Мишель прислушивается, но это просто необычный скрип ставни. Мишель плачет: его второй половины больше нет. Этого не может понять никто. Это знают только близнецы. Остаются только воспоминания. Нельзя их потерять. Этот огонь никогда не должен угаснуть, иначе твоя половина перестанет существовать. Оставаясь один, Мишель разговаривает со своим братом, потому что огонь не должен угаснуть.

Отец, Агамемнон! Твой день настанет.Как время вечно течет со звезд,Так прольется на твою могилу кровь из сотни горл.

Потечет, как вино из опрокинутых амфор,Кровь закованных в цепи убийц.Как река в половодье, могучим потокомИх жизнь утечет.

В конце этого долгого монолога было что-то вакхическое. Ритм медленный, в три темпа. С каждым тактом жажда мести становилась сильнее. Ненависть танцевала вальс.

Когда спектакль закончился, де Пальма не пошел бродить по закоулкам театра в поисках компании знатоков, обсуждающих спектакль, чтобы покритиковать вместе с ними выступление певцов. Он был бы щедрым на критику: по его мнению, исполнение оперы было посредственным. Но он вернулся домой. Его ум вязнул в еще не завершенных выводах, как ноги во влажной земле. Ева с улыбкой открыла ему дверь и объявила: