Первый или единственный: Горечь запретного плода

Нол кивнул. Ему подумалось, что он всегда это знал. Но осознал слишком поздно. Сабрина, конечно, сокровище, и он никак не может о ней забыть…

— Ладно, — решительно сказал Дэвид, — хватит мрачных мыслей. Пойдем шарики погоняем? — предложил он, кивнув в сторону корта.

Нол поднялся.

— Боюсь, в следующий раз. Мне надо как следует подумать.

— Бросаешь вечернюю текилу? — подмигнул ему отец.

Сделав паузу, Нол кивнул:

— Да, что-то в этом роде.

Сабрина взмахнула метелкой, и пыль разлетелась во все стороны. Сабрина громко чихнула, злясь на себя: сегодня она даже пыль не может толком убрать. И тут ни с того ни с сего из глаз хлынули слезы. Да что с ней такое? Свадьбу Моны и Клиффа она худо-бедно пережила. И даже ухитрилась не вспоминать о Ноле с утра до полудня.

Зазвонил дверной колокольчик. Девушка вытерла глаза, бросила метелку под книжный шкаф и пошла впустить посетителей. Это была парочка: парень и девушка, которые держались за руки и не сводили друг с друга счастливых глаз.

— Доброе утро. — И Сабрина растянула губы в улыбке.

— Мы у вас тут побродим, ничего?

— Конечно, бродите сколько хотите, — сказала Сабрина, со вздохом отвернулась от них и пошла к стойке.

Тут снова зазвонил колокольчик, Сабрина повернула голову и увидела Либби. Сегодня ее яркие волосы были перевязаны бирюзовым шарфом, а в руках она держала корзинку.

— Доброе утро!

Утро добрым не бывает, подумала Сабрина, но кивнула старушке:

— Доброе утро. Я смотрю, у вас прекрасное настроение?

— Отличное! На рассвете у меня под окном пел дрозд. Счастливый знак! Не знаю, конечно, что он может предвещать мне…

Либби рассмеялась, поставила корзинку на прилавок и повернулась к Сабрине:

— Господи, милая, что это с тобой? Хорошо, что я принесла печенье! — Либби приподняла салфетку, которой было укрыто содержимое корзинки, и оттуда потянулся восхитительный запах сдобной выпечки. — Они разные: одни с шоколадом, другие с арахисовым маслом, третьи с жженым сахаром. Попробуй!

И Либби сунула Сабрине золотистую печенюшку.

— Жалко, что мужчины не печенье, выбрать надо только одного из многих, — добавила она чуть погодя.

Сабрина посмотрела в сторону.

— Мне не из кого выбирать.

Либби заправила за ухо выбившуюся прядь.

— Ну что ты такое говоришь, милочка! Взять, например, Джона. Или очаровательного мистера Бэнкса, с которым ты меня познакомила.

И тут Сабрина, не выдержав, всхлипнула и, припав к плечу Либби, громко, во весь голос, разрыдалась. Либби извлекла из кармана вышитый батистовый платочек и принялась вытирать ей слезы.

— Ну полно, полно… — Старушка отвела Сабрину за стойку и усадила на табурет. — Что делать, разбитое сердце нелегко склеить…

— Разбитое сердце? — Сабрина уставилась на незабудки, вышитые на платке. И почему это она всегда последняя узнает о том, что с ней происходит? Ну конечна сердце Сабрины разбито: она влюблена в мужчину, который ей совершенно не подходит. — Либби, что мне делать?

— Во-первых, продать книжку этим славным молодым людям.

Юноша нерешительно протянул Сабрине купюру.

— Вот…

— Извините. — Всхлипывая, Сабрина пробила покупку.

Парень почесал в затылке.

— А вы ему сказали… — начал он.

Сабрина застыла, сжимая в руке чек.

— …что вы его любите! — пискнула девушка, обхватив своего парня за талию.

— Парень обернулся к ней, и они посмотрели друг другу в глаза. Потом снова повернулись к Сабрине.

— Любовь все меняет, — поддакнул юноша.

— И превращает все плохое в хорошее, — добавила девушка.

Сабрина грустно улыбнулась и подала советчикам пакет с покупкой.

— Спасибо, ребята, за поддержку. Но видно, в вашем возрасте все проще. Удачи вам! Заходите еще!

Влюбленные вышли.

— Устами младенцев глаголет истина, — важно сказала Либби. — Сдается мне, они знают, о чем говорят.

И Либби снова протянула Сабрине печенье. Та взглянула на шоколадную глазурь на золотистом печенье. Это невозможно. Она не будет говорить Нолу о своих чувствах.

Нол, широко расставив ноги, стоял напротив стола Клиффа.

— И что она говорит про него?

— Моя жена? — спросил Клифф.

— Нет, Сабрина! Он ей нравится?

Клифф сложил руки на груди и смерил Нола подозрительным взглядом.

— Опять? Что это ты все спрашиваешь про Сабрину? Не доверяю я тебе.

Нол застонал.

— Ну да, ты прав, признаю. Раньше я относился к женщинам, как к куклам… — Нол пожал плечами, не найдя нужного слова. — Но теперь я изменился. Я смотрю и на них — во всяком случае, на одну из них — и на себя иначе.

— Это как?

Нол сел на стул, который протяжно скрипнул под ним.

— Вот взять тебя с Моной: вы любите друг друга, поженились, у вас будут дети. И я подумал, а что если мне… тоже…

У Клиффа отвисла челюсть.

— Ты задумался о любви и о детях? Не верю своим ушам!

— Да не такой уж я пустой человек, Клифф! Я не верил в любовь, но теперь готов признать, что заблуждался.

— В самом деле?

— Я долго размышлял. И представил, как через двадцать или тридцать лет выяснится, что я одинокий старик, у которого за душой лишь череда пустых увлечений. И все.

— Ого! — выдохнул Клифф.

Нол вздохнул.