Первый крестовый поход: Зов с Востока

Что касается Антиохии, то для подчинения города Алексей I обратился за помощью именно к Сулейману. Согласно одному источнику, в 1085 году турок быстро двинулся к городу, пройдя «тайными тропами», чтобы не быть обнаруженным. Дорогу ему якобы показывали проводники-византийцы. Подойдя к городу, Сулейман проник в него без лишнего шума и взял его под контроль, никому не причинив вреда и явно хорошо обращаясь с жителями: «Мир был восстановлен, каждый вернулся в свой дом невредимым»{180}. Арабские источники также говорят о добром отношении к жителям Антиохии со стороны Сулеймана{181}

.

Мирная оккупация турками Антиохии резко контрастировала с тем, что пришлось испытать западным рыцарям, которые пытались взять город всего через несколько лет. Антиохию защищали мощные естественные и искусственные укрепления, и она была практически неприступна. Но Сулейману не было необходимости использовать силу, чтобы войти в город: он действовал от имени императора, и потому жители Антиохии, большинство которых составляли грекоязычные византийцы, приветствовали его приход. Показательно, что при возвращении Антиохии Алексей I ни посылал в город своих воинов, ни мешал Сулейману. Это был еще один пример плодотворного сотрудничества между турком и византийцем.

Арабские писатели позже описывали оккупацию Антиохии Сулейманом в возвышенных выражениях. Один из поэтов писал: «Вы завоевали византийскую Антиохию, которая опутала своими сетями Александра. / Ваши боевые кони топтали ее укрепления и смирили ее, / Бледнолицые дочери не вынашивают своих нерожденных детей»{182}

. Однако это была не более чем поэтическая вольность, призванная продемонстрировать подчинение Антиохии владыке-мусульманину. На самом деле Сулейман сразу же обозначил свою позицию, прекратив выплачивать дань, которую Филарет платил местному турецкому царьку. Когда Сулеймана предупредили, что действовать против власти султана опасно, он раздраженно ответил, что остается верным багдадскому правителю. «На территориях, подвластных султану, – сказал Сулейман, – его лояльность не вызывает никаких вопросов; поэтому то, что он делает в Никее и Антиохии, городах, принадлежащих Византии, не имеет отношения к его обязательствам перед султаном»{183}. В соответствии с той же логикой летом 1086 года Сулейман выступил из Антиохии к городу Алеппо, который византийцы разрушили до основания столетие назад, и потребовал от турецкого правителя передать власть ему. Алеппо был еще одним городом, который Алексей очень хотел вернуть{184}

.

Однако император возлагал на своего союзника слишком большие надежды. Местные турецкие вожди скоро поняли, что Сулейман переоценил свои силы, его ограниченных ресурсов не хватает даже на то, чтобы удерживать завоеванные территории, не говоря уже об экспансии. В середине 1085 года, вскоре после того как Сулейман овладел Антиохией, сводный брат султана, воинственный Тутуш, начал наступление на город и вынудил правителя вступить в бой. Среди современников впоследствии возник спор относительно того, совершил ли Сулейман самоубийство, когда понял, что его армия разбита, или погиб, когда стрела попала ему в лицо. Как бы то ни было, Антиохия попала в руки турок{185}.

Потеря Антиохии стала очень серьезным поражением для Византии. Она имела катастрофические последствия и лично для Алексея I. Сосредоточив в начале 1080-х годов все свое внимание на защите западных провинций, император не проводил кампании в Малой Азии, положившись на самых влиятельных местных полководцев – Сулеймана и Филарета. Катастрофическая ошибочность этой политики стала понятна уже в течение нескольких недель.

Оказалось, что на самом деле ситуация еще хуже – в Константинополе узнали, что Абу'л-Касим – командир, которого Сулейман назначил ответственным за Никею, начал совершать набеги на города и деревни Вифинии. Другие «ловкие» турецкие воины также пользовались сложившейся ситуацией, что укрепить свое положение в Малой Азии, захватывая города и крепости, которые прежде контролировал Сулейман{186}. Власть Византии в Анатолии оказалась на грани краха.

Император был не одинок в своей озабоченности из-за внезапных изменений положения Антиохии и Никеи. Багдадского султана Малик-шаха сложившаяся ситуация тревожила все сильнее: усиление власти местных командиров (вроде Абу'л-Касима и Тутуша) грозило дестабилизировать положение не только в Византии, но и в турецком мире{187}. Подобно своему отцу Алп Арслану, Малик-шах серьезно относился к безопасности западных границ своей державы. Он часто возглавлял походы для усмирения неспокойных регионов: они не всегда были стратегически значимыми, но султан считал контроль над ними важным условием личной власти. Турки отлично понимали, насколько важно следить за обстановкой на пограничных землях: всего несколько десятилетий назад они жили на восточных окраинах халифата, прежде чем завоевать его полностью.