Первый крестовый поход: Зов с Востока

Хотя пираты больше не угрожали снабжению, Кипр был не в состоянии прокормить тысячи людей и лошадей на протяжении голодных зимних месяцев. Рассматривались два пути решения этой проблемы: либо решительно улучшать систему снабжения, либо увеличить численность армии под Антиохией, чтобы полностью блокировать город и довести осаду до конца. Например, Бруно из Лукки (город в современной Италии), рассказывая жителям своего родного города новости о положении в Антиохии, отметил, что город окружен крестоносцами, «но не очень хорошо»{690}.

Пришло время Татикию брать инициативу в свои руки. Византийский полководец отвечал за снабжение армии крестоносцев и успешный ход осады. В конце января 1098 года он покинул расположение армии, пообещав прислать «множество кораблей, груженных зерном, вином, ячменем, мясом, мукой и сыром, а также всеми благами, которые нам необходимы». Но, несмотря на то что Татикий оставил все свое имущество в лагере, назад он не вернулся{691}

.

Бегство Татикия обрело скандальную известность и позднее использовалось для того, чтобы продемонстрировать, что он – и, следовательно, император Алексей I – предал крестоносцев, бросив их на произвол судьбы. Он ушел, писал один из комментаторов, «вероломно … чтобы донести послание об обещанной помощи, что он точно не сделал, потому что не возвратился в Антиохию»{692}. По словам Раймунда Ажильского, который находился у Антиохии во время осады, Татикий ушел, «навлекая на себя Божье проклятие; своим трусливым [невозвращением] он навлек вечный позор на себя и своих людей»{693}

. «Он лжец, – вынес свой вердикт автор «Деяний франков», – и останется таковым навсегда»{694}.

Эти обвинения в адрес Татикия несправедливы. 4 марта 1098 года, всего лишь через несколько недель после его ухода, в гавань Святого Симеона пришли корабли, нагруженные продовольствием, подкреплениями и материалами, необходимыми для преодоления мощных укреплений Антиохии. Срок прибытия кораблей не был простым совпадением. И Бруно из Лукки, который приплыл на одном из кораблей, неспроста назвал его английским. Освободив Лаодикею от турок, Алексей I оставил там английский гарнизон, и, предположительно, англичане привезли провизию и имущество, необходимые осаждавшей Антиохию армии{695}

. Татикий организовал доставку обещанных им припасов.

Причина, почему крестоносцы и их хронисты не признали это, заключается в том, что уже начали расти и распространяться нехорошие предчувствия относительно роли Византии в экспедиции. Начать с того, что из-за отсутствия Татикия было непонятно, кому следует передать Антиохию, если ее удастся захватить. А ведь об этом говорилось в клятвах, данных лидерами крестоносцев Алексею I в Константинополе. В результате европейцы не только начали задаваться вопросом, не потеряла ли Византия веру в поход, но и задумались, почему именно Антиохию надо осаждать, да еще и такой тяжелой ценой?{696} Конечно, Антиохия была очень важна для христианского мира: как-никак Святой Петр считался основателем местной церкви. Но все-таки ее освобождение имело мало общего со спасением Гроба Господня; почему бы просто не наступать на Иерусалим, оставив Антиохию в покое?

Похоже, крестоносцы остались осаждать город, несмотря на все свои лишения, потому что были связаны обязательствами, данными императору, который все равно командовал экспедицией, хоть и находился далеко от нее. Таким образом, клятва, на которой он настаивал, оказалась очень эффективным инструментом: она подчинила лидеров крестоносцев власти Алексея I и предоставила ему возможность и полномочия определять военные и стратегические цели экспедиции. Очевидно, император не считал необходимым отправлять Татикия обратно в лагерь европейцев или посылать вместо него другого высокопоставленного представителя, который гарантировал бы, что крестоносцы выполнят данные им обязательства.

Алексей I крупно просчитался относительно Боэмунда. В Константинополе норманн изо всех сил представлял себя в качестве идеальной «правой руки» императора, готового отстаивать его насущные интересы и быть связующим звеном в контактах с остальными лидерами экспедиции. Он делал это неоднократно, очень успешно вмешиваясь в ситуацию от имени Алексея I{697}. Однако если император решил, что Боэмунд и далее будет продолжать честно действовать в его интересах, то он ошибался.

Весной 1098 года, после ухода Татикия и в условиях полного отсутствия представителей византийской власти, Боэмунд понял, что перед ним открылись блестящие возможности. Он выступил с идеей нового соглашения о будущем Антиохии – в нем Алексею I места не нашлось. Предложение Боэмунда было провокационным: он заявил, что клятвы, данные императору, потеряли силу, поскольку тот не выполнил свою часть соглашения. Император не сопровождал крестоносцев лично; тот малочисленный отряд, который он отправил с рыцарями, ушел. Он не смог оказать военную поддержку, когда это было необходимо, и не организовал снабжение крестоносцев. Короче говоря, он – предатель{698}.