Первый литературный конкурс по мотивам игры S.T.A.L.K.E.R.

И снидут с неба пруги,

Подобные коням.

***

Тишину разорвет сигнал.

Грохот берцев, ночная муть…

Как в начале любых начал,

Я кевлар опущу на грудь.

Вороненый ствол – сонный бес,

Патронташа скалится пасть…

…На груди – ярко-алый крест,

Чтоб вернее могли попасть.

***

Облака в небе синем – как невинные души.

Спит в тени, под осиной, многотонная туша.

Сталь, чугун и резина… Тварь в чешуях потертых

В трупном смраде бензина, притворяется мертвой.

Притворяется камнем, безобидной будыгой,

Улеглась – и ни шага, затаилась – ни скрипа…

…Только что это? Белым по чешуйчатой корке

Нарисованы мелом три корявых шестерки.

***

Сеньора, купите ветер!

Всего лишь за десять песо.

Я дам вам к нему в придачу

Прохладу ночного леса,

Крик выпи над сонной гладью

Залитых луной излучин,

Прибрежных дубов распятья,

Скрипичный дуэт уключин,

Дурманно-пьяные травы,

Что мягче перин лебяжьих,

И может быть, даже сердце,

Что бьется в груди бродяжьей.

А утром – зарю вполнеба, пылающую пожаром…

Сеньора, купите ветер!

А лучше – возьмите даром…

***

Отверженному племени

Нельзя прожить без знамени

Без кованого стремени,

Без яростного пламени

Чтоб стать лишенным имени,

Не надо много времени.

Лишь кистенем по темени

И в землю вместо семени.

…Льет дождь – осколки бремени

Из облачного вымени

Да слышится "in nomini"

В густой межзвездной темени…

***

Когда умрет последняя война

И будет побежден последний враг

На наши серебристые тела

Опустится хрустальный саркофаг.

Вновь зеленью покроются холмы,

Сожженные огнем ракетных дюз,

И в мире будем помнить только мы,

Как давит плечи пулемета груз.

***

Мы никогда не повышаем тон,

В вечерних барах дремлем вместе с вами…

…А по ночам хохочет бледный конь

И мы бежим сквозь атомное пламя.

Плюются кровью дымные ключи.

Там, за холмами, под проклятым флагом

Тяжелый строй чугунной саранчи

Форсирует бездонные овраги.

Все ближе смертный холод их бортов

И номера – корявые шестерки,

А страх уже согнал по сто потов

В кольчуги, латы, робы, гимнастерки…

Ну что ж… Мы принимаем этот бой.

Так было сотни раз – и до, и после.

И закрываем чей-то тыл – собой.

А под ногами – пепел, сталь и кости.

Нет, имя нам – отнюдь не легион,

И легкие разъело серным чадом,

Но с нами – наши мертвые. Заслон,

Который не сметешь булыжным градом.

Слепят глаза лучи звезды Полынь

Зеленым, нереальным, трупным светом,

И неба зелень – зелень, а не синь

Вдруг станет…

…занавеской и рассветом.

Эй, врач и поп! Проваливайте прочь!

К чему медикаменты и иконы

Тому, кто вместо сна проводит ночь

На выжженных полях Армагеддона?

Снорк

“Да, сегодня – жди…” – в который раз процедил сквозь зубы наш лейтенантик. Мне очень захотелось попросить его: “Заткнись, не капай на нервы!” Потом передумал. Хоть он на четыре года младше, зато офицер! А я – рядовой. Рядовые не говорят командирам “заткнись” и знают, что “сапоги – это лицо солдата”, а “портянки должны стоять у табурета”…

Темнело. Сквозь бойницы в наш блокпост просачивались далекие звуки Зоны. Говорят, некоторые особо отчаянные сталкеры осмеливаются ночевать на Ее территории. Или это вранье, или у них мозги совсем расплавились от облучения… Мне вот не по себе даже здесь – в километре от Ее настоящей границы. Ученые могут сколько угодно объяснять, что в Зоне не бывает зимы из-за излучений, испарений и другой дребедени. Мы-то знаем – Ей просто не нужна зима, потому что зимой, под сугробами, не будет видно Ее приманок-артефактов, не пойдут в Ее пасть ослепленные жадностью люди…

А ведь на гражданке я считал себя крутым парнем, которого уже ничем не напугаешь после десятка дискотечных драк и успешно законченного юрфака. Считал, и продолжал бы считать – если бы в тот злополучный день я остался на квартире у подруги, а не поперся навещать маму, у которой уже сидело двое серых дяденек с дубинками… Хотел бы я знать, как в военкомате определяют, когда и где появится конкретный уклонист. Может, у них тоже специальные детекторы, как у сталкеров – для поиска аномалий?

Протяжный вой разнесся над вечерним лесом, и лейтенантик за моей спиной клацнул зубами. Хорошо, что наш блокпост поставили на лысом пригорке, а не вплотную к опушке – так хотя бы увидим издали, если что-то появится из-за деревьев. Успеем врезать из пулемета Максима (это не модель так называется – пулеметчика нашего Максимкой зовут), гранат накидаем… А то на посту номер 13, говорят, не успели даже выстрела сделать – полегли все. Я там потом был, видел на бетоне ярко-красные силуэты человеческих тел. При мне их оттереть пытались – бесполезно, кровь будто пропитала бетон. Ладно, нечего об этом вспоминать, к ночи-то…

Тоскливый звук превратился в целый хор завываний. “Слепые псы смерть всегда чуют”, – со знанием дела отметил наш молокосос-командир. А, чтоб его! Ну почему на этот пост не могли направить старшину Марченко? Он, я слышал, и на Кавказе был, еще до здешней Катастрофы… Изранен весь – железный мужик! А что он старшина до сих пор – так мы знаем, за какое такое “несоответствие” его не повышают. Сам со складов не ворует, и начальству мешает – а им чужая принципиальность всегда поперек горла. Вот бы нам сюда кого – сразу бы все повеселели!