Первый после бога

Трудиться приходилось ежедневно, так как люди нуждались в его постоянных заботах. Жизнь текла по корабельным порядкам: дюжина часовых всегда находилась при оружии, еще пятеро несли вахту на корабле, и за охрану лагеря отвечали Батлер, Кинг и Белл, каждый в свой черед. Остальные занимались сбором хвороста, подносили воду из ближнего ручья, помогали коку, чистили котлы, укрепляли хижины или копали канавки для стока вод на случай ливней. У ручья стояли стражи из самых надежных людей, ибо заходить дальше в лес и беспокоить индейцев строго возбранялось; к ним наведывались раз в неделю, меняя товары из трюма «Амелии» на свиней, маниоку и рыбу. В эти походы Шелтон отправлялся сам, не забывая прихватить подарки для вождя, его семейства и старейшин племени. Очень пригодились испанские мушкеты, захваченные на корабле покойного Сабато; Шелтон обменял десяток, потом еще столько же на свиней, но пороха дал немного, пообещав, что, отплывая с острова, выделит Кондору три бочонка и мешки с пулями. Кроме полученного от индейцев, мореходы пополняли рацион охотой на птиц, а в ясные дни рыбачили в бухте. Питер старался занимать людей работой, памятуя, что праздность ведет к скуке, а скука – к недовольству и мятежу. Пока все было спокойно; даже задира Ник Макдональд и его дружки не давали повода к тревоге. Возможно, боялись расстаться с печенью у пыточного столба араваков.

Только хирургу Хадсону разрешалось ходить в любое время в индейские деревни на западном и восточном берегах. Стив Хадсон был человеком особенным, жадным до всего нового: новых пейзажей, новых животных, растений и птиц и, разумеется, до новых, еще невиданных людей, их быта и жилищ, ремесел, обычаев, еды и питья и способов, какими они добывали то и другое. Глядя на его зарисовки, индейцы решили, что он колдун, и укрепились в этом мнении, узнав, что он целитель. Кому-то он вправил вывихнутую лодыжку, кому-то залечил рану, кого-то избавил от лихорадки, в какой-то семье принял тяжелые роды, и теперь его слава была не меньшей, чем у вождя Шел-та, Пришедшего с Моря. Возможно, и большей – индейцы не раз просили Хадсона призвать добрых духов перед рыбной ловлей и сплясать магический танец. Правда, были трудности в общении – Хадсон плохо знал испанский. Но вскоре он выпросил себе в помощники Костакиса, а тот, не прошло и двух недель, заговорил на аравакском.

Теперь, с разрешения капитана, они бродили по острову и трем индейским деревушкам, и всюду были желанными гостями: хирург рисовал и лечил, грек расспрашивал стариков о былом величии их племени. Однажды он сказал Шелтону, что под рукой Кондора лишь малая часть араваков; тысячи пали в битвах с испанцами и двух восстаниях, которое поднял некогда великий вождь по имени Манко. После разгрома этих мятежей многие бежали в лес, что лежит на востоке за снежными пиками, и лес этот так велик, что тянется до атлантического побережья, и есть в нем большие реки, несущие воды в самую огромную из них, а та уже впадает в океан. Ориноко?.. – спросил Шелтон. Нет, поколебавшись, ответил Костакис. По словам араваков, эта река – мать всех рек, и так велика, что с одного ее берега не видно другого. Она течет в джунглях, полных ягуаров, ядовитых змей, водяных чудовищ, и на ее берегах живут люди тысячи племен. К этой реке ушли араваки, но, возможно, все они погибли, ибо там, кроме диких людей и чудовищ, обитают страшные лесные духи.

Шелтон решил, что это сказки. Правда, когда плыли на юг вдоль берегов материка, вблизи экватора в океан словно вливался мощный поток, отбросивший флотилию к востоку; воды там были желтыми, мутными и не очень солеными, так что какая-то река, пусть не столь огромная, в тех краях имела место. Так ли, иначе, но капитан, выслушав рассказ Костакиса, вскоре о нем позабыл; из всех рек, что текли в горах и лесах, его интересовала лишь одна, чье название было точно рев трубы и удар колокола. Урру-бамб! Урубамба, таинственная Урубамба… Должно быть, сотню раз он собирался спросить Уильяка Уму об этой реке, о подвесных мостах, перевале с грозным стражем и водопаде, скрывающем сокровище, но что-то останавливало Питера. Предчувствие неудачи?.. Страх, что старец, хоть был он потомком Пиуарака, не знает ничего о тайне инков?.. Или знает, но не захочет сказать?.. Лишь посмотрит на него с презрением и гневом, снова убедившись, что у белых людей, испанцев ли, англичан, бог и правда один, и имя ему – золотой телец!

Прежде всё казалось просто: доплыть до Мохаса, найти потомка Пиуарака и спросить… Скажет – ладно, а нет, поищем сокровища без него… Вот и нашел он этого потомка, видится с ним едва ли не каждый день, слушает его истории, рассказывает свои… Может встать прямо сейчас и отправиться к нему, ибо путь недолог: до речки, потом вверх по течению к переправе из плоских камней, и дальше, через пальмовую рощу, до водоема у скал и селения изгнанников… Миля, не больше! Подойти к Уильяку Уму и спросить… Но как?..