Первый шаг

Дверь школьного аэробуса закрылась, и через минуту он взмыл в небо. Ан впервые летел. Он прильнул к иллюминатору. Первым его желанием было заглянуть туда, за горизонт. Рассмотреть, что там в той таинственной неизвестности. Конечно, в школе они изучали географию Земли, виртуально путешествовали по другим элизиям и даже несколько раз побывали в Элизиуме. Они знали о крупнейших производственных комбинатах в тайге и в пустынях, о научных комплексах на крайнем севере и на океанских островах, в степях и высоко в горах. Да что там знали, каждый, у кого был интернет, а он был у всех, мог беспрепятственно путешествовать в любой точке Земли. Виртуал был настолько реальным, что давал стопроцентный эффект присутствия. Туристический бизнес процветал. Свои отпуска жители Земли могли проводить в любой точке планеты и в любых условиях, не выезжая из своего элизия, ссылки на бесплатные туристические буклеты всплывали на каждом сайте, где пользователь не запрещал рекламу, ограничить желания людей мог только их кошелёк. Для осуществления мечты достаточно было заключить договор с туристическим агентством, и снять домик в одном из множества небольших туристических комплексов, расположенных в деловой зоне элизия.

Да, Ан всё это знал, у него даже были друзья в других элизиях, с которыми он познакомился на олимпиадах и теперь часто общался в Сети. Но всё это было не то. Ан мечтал сам увидеть всё, и сам всё почувствовать. Однако дальше зоны бараков и огромной лесопарковой зоны, которая начиналась сразу за бараками, он ничего не увидел.

Зона бараков – особый мир со своими магазинами и парикмахерскими, кинотеатрами и поликлиниками, в общем, со всем необходимым, что требуется человеку для скромной, но достойной жизни, которую могли себе позволить безработные, жившие на одно пособие. Их многоквартирные двух – четырёх этажные дома каменным поясом охватывали элизий, утопая в зелени.

Зона бараков – это мир лишних людей, как презрительно называли их жители элизия. Место проживания тех, кто по каким-то причинам не мог или не хотел работать, довольствуясь жизнью на ежемесячное пособие. Они были нежелательными гостями, и для посещения центра им требовалось разрешение, которое нужно было получать по интернету за сутки, и на которое требовалась причина, а потому редко кто покидал пределы бараков, да и то, если только по необходимости. Лишь детям разрешался беспрепятственный проход в город и выделялся специальный школьный аэробус.

Ан не признавал различий между людьми и не считал жителей бараков лишними, но почему-то всегда испытывал чувство неловкости, даже вины, когда думал о родных Робина, и о тех, кто жил в бараках. Вот и теперь он с тревогой ожидал знакомства с родителями Робина.

***

Школьный аэробус высадил их на небольшой ровной площадке недалеко от дома Робина.

– Пошли, – Робин привычно спрыгнул и, кивнув Ану, быстрым шагом направился к распахнутому настежь подъезду двухэтажного здания, который разухабисто встречал их визгом частушек, доносившихся из открытого окна второго этажа. Ан, поднял голову и смотрел, как колыхалась от ветра тюлевая занавеска, зазывая.

Робин, стоя у подъезда, окликнул его. Потом взглянул на открытое окно:

– Соседи уже празднуют.

Подходя к Робину, Ан провёл рукой по тёплой жёлтой стене:

– Дерево? – удивлённо спросил.

– Экология, – насмешливо поднял вверх указательный палец, ответил Робин.

В подъезде царил полумрак. Только проём двери освещал широкую лестницу со щербатыми ступенями. Под лестницей кто-то завозился.

– Фроська, опять тискаешься, смотри! Я ревную! – громко сказал Робин. Под лестницей захихикали, и выглянула толстая физиономия:

– А Роб, ты? Привет! Чего не на празднике?

– Чего я там не видел.

– А это кто с тобой?

– А тебе что? Друг.

– Да не, я так, – физиономия спряталась.

– Смотри, девку не забрюхать, «так», мала она ещё, обжиматься под лестницей.

– Да, не, мы так, балуемся, не по-серьёзному, – из-под лестницы донеслись смешки и повизгивание.

Ан покраснел и подёргал друга за рукав, спеша уйти. Робин, взглянул на него и засмеялся. Ан ткнул его локтем в бок. Тот охнул, и дал ему подзатыльник. Так смеясь и толкаясь, они вошли в квартиру.

– Вы что, не закрываетесь?

– А чего днём закрываться-то, ночью вон на крюк запираем, – Робин кивнул на большой почти полуметровый металлический крюк, висевший рядом с дверью на стене.

Длинный коридор с жёлто-бежевым линолеумом и стенами цвета свежей мяты освещал мягкий свет, который лился сквозь матовые узорчатые стёкла дверей, три из которых были расположены слева и две – справа.

– Проходи. Наша – последняя.

Ан остановился, разглядывая распростёртые полыхающие огнём крылья феникса, изображённого на стекле.

– Брат?

– Угу.

Дверь открылась, и на пороге показалась маленькая кругленькая женщина. Чёрные волосы её были аккуратно собраны на затылке в большой пучок. На неё был фартук, а в руках большая кастрюля.

Увидев их, женщина улыбнулась, ямочки заиграли на её щеках. Светло-карие глаза ласково сузились.

– Привет, ма, – Робин, чмокнул её в щеку, – вот, знакомься это Ан. А это моя мама – Елизавета Макаровна.