Первый шедевр

– Обычная вода с гранулами сухого льда, поэтому дышите строго через противогаз, иначе склеите ласты. Что встали? Приступайте к работе, – скомандовал Фуллер.

Среди картин, изображающих пытки, пожирающих младенцев чертей, горящих городов с пылающими в зареве пожаров людей, холст с кровью был, пожалуй, самым безобидным произведением. Однако он гипнотизировал хаосом красных точек, погружая в глубины потаенного сознания неосязаемых и необъяснимых страхов, потусторонних сюжетов и…

– А картина-то действительно впечатляет, – произнес Франклин за спиной Фуллера.

– Твою мать! – подпрыгнул от неожиданности Джим. – Занимайся своей работой, Фрэнк! И прояви уважение: эта херня нарисована кровью моего друга.

Когда огромный зал основательно заполнился густым туманом, Фуллер прикоснулся пальцами к картине. Поверхность была необычайно гладкая…

– Сука! Она покрыта лаком! – воскликнул он.

– И что теперь? Украдем ее?

– Нас никто отсюда не выпустит с ней. Деваться некуда…

Он достал из сумки тонкий канцелярский нож и примерялся к краю картины, но конкретно по краям красных точек было крайне мало. Придется резать ближе к середине. Он под углом кончик ножа под слой лака и слегка надавил на ручку. Поверхность нехотя отслоилась – на тонком слое лака в полдюйма осталось пару капелек застывшей крови. Фуллер осторожно с края ножа стряхнул обрезок в маленькую баночку и плотно закрыл крышку. Только взглянув на картину, он заметил бледное бельмо, разрушающую магию кровавого произведения.

– Пора закругляться. У Гилберта не хватит мозгов дальше забалтывать секретутку…

– Ты что, испортил картину? – Франклин, наклонив голову, всматривался в белое пятно. – Это же преступление против искусства!

– Они не сразу заметят. Главное – свалить до того момента, – скомандовал Фуллер. – Распылите эту хрень по остальным помещениям, подымите основательно, чтобы ни у кого не возникло подозрений.

Они еще двадцать минут имитировали бурную деятельность, пока Фуллер не скомандовал паковаться. Гилберт все еще стоял с кипой бумаг на стойке, тыкая пальцем в многочисленные пункты, требующих подписи. По задумке Фуллера, это должно было задержать секретаря и не дать позвонить владельцу. На удивление идиот Гарри прекрасно справился с задачей.

– Мэм, – обратился Фуллер. – Мы закончили работу, можете запускать сотрудников, но позаботьтесь, чтобы они хорошенько проветрили помещения и протерли все поверхности, с которыми соприкасаются: телефонные трубки, чашки, письменные принадлежности.

– Хорошо, мистер…

– Уортингтон, Кайл Уортингтон, – Фуллер и компания все еще были в противогазах, все, кроме Гилберта. – Как я уже говорил, все работы уже оплачены…

Его заготовленную речь прервал тихий звонок лифта. Он ожидал увидеть толпу возвращающихся сотрудников в черных пиджаках, но из кабины вышло только три человека. Двое телохранителей – он это сразу понял по выправке и габаритам – и их начальник. Невысокий тип с русыми волосами и короткой бородой в бордовом пиджаке, черной водолазке и черных штанах. Они бесшумной походкой вошли в холл, лишь его кожаные туфли слегка поскрипывали. Серыми глазами он оглядел квартет дезинсекторов.

– Мистер Омович… – начала было девушка.

– Кто вы такие? – его тихий, но сильный голос моментально пробрался под кожу.

Девушка замерла, боясь пошевелиться. Гарри решили перебирать бумаги, закрывая лицо планшетом, другие принялись изучать свои опрыскиватели и канистры с «химикатами».

– Кайл Уортингтон, старший бригадир компании «Инсектопия», – Фуллер вытянул руку вперед и сделал пару шагов к Омовичу, но один из телохранителей вытянул руку, жестом скомандовал остановиться.

– Хорошо, Кайл Уортингтон, что вы со своими клоунами делаете в моем здании. И какого дьявола вам понадобилось в моей галерее?

– Мистер Омович, в здании завелись опасные жучки… из Австралии. Они жрут органику…

– Ты и твои доходяги будут жрать дерьмо на псарне, если ты произнесешь еще хоть слово лжи. Видишь ли, это замечательное здание принадлежит мне. И я знаю о всех передвижениях, что тут происходят. Без моего ведома здесь даже блоха пернуть не посмеет. Поэтому давай еще раз: что вы тут делаете?

* * *

– Что с Оливией? – Бойл едва сдерживал напряжение, готовый в любую секунду сорваться в крик.

Сэр Николас медленно отпил чай и поставил чашку на подлокотник диванчика. Он сохранял спокойствие, хотя внутри бушевал пожар гнева и презрения. Оливия всего пять месяцев провела вдали от дома и уже попала в больницу с маточным кровотечением. И теперь этот дрожащий то ли от страха, то ли от гнева Бойл стоит перед ним…

– Вы увезли мою дочь через океан, сделали из нее миссис Бойл и имеете наглость спрашивать меня, что с Оливией? Обрюхатил ее своим мерзким гнилым семенем, которое она не смогла выносить, и забросили, как надоевшую игрушку. Мою единственную дочь. Так я спрошу вас, мистер Бойл, что с Оливией?

Бойл сжал кулаки и с ненавистью буравил Стоуна, но избегал смотреть в глаза. Потому что сэр Николас был абсолютно прав. Его ноги слегка дрожали, под глазами были увесистые синеватые мешки.