Первый ученик

Самарский не стал даже вытирать капающую из носа кровь, его взгляд скользнул к пистолету у стены. Они сорвались с места одновременно. Макс и Артем. Первый был быстрее, второй умнее. Грошев схватил рукоять, отличник нажал кнопку на панели. Самарский предпочел применить другое оружие. Лишь один сигнал принимается системой сразу же, сигнал тревоги.

Лампы мигнули и зажглись, панель засветилась, как новогодняя елка. Замок загудел и натужно щелкнул. Тревога первого уровня, угроза освобождения блуждающего. А поскольку «освободить» мертвого могли только люди, двери немедленно блокировались. Теперь открыть внешнюю мог только Старший Куратор, а внутреннюю — старший смены. И только в таком порядке, одну следом за другой, кад-арт куратора, кад-арт дежурного. Капсула герметична, и оказавшийся там, рискует задохнуться, если одна из сторон вдруг передумает.

— Прекрасно, — заметила Светка, — Теперь весь лагерь в курсе, что у нас тут вечеринка.

Макс поставил пистолет на предохранитель и убрал за пояс.

— Я не заставлял ее, — сказал он глядя на Самарского.

— Если бы я хоть на минуту допустил мысль, что ты… — из горла отличника вырвался клекот, слово которое он хотел произнести, застряло, — Ты был бы уже покойником.

— Ну, хоть разговаривают, — Светка подняла опрокинутый стул и села.

— Артем, — Афанасьева беспомощно посмотрела на Самарского, — Зачем?

— А затем, — ответил Макс. — что по-другому он не может. Он же отличник, — парень коснулся губы.

Афанасьева оглянулась, сняла с полки металлическую кружку и протянула ему. Грош приложил холодный металл к лицу.

— А ты думал, я буду помогать? — в нос проговорил Артем, — Передашь сообщение, и я прибегу? Мы стали таким друзьями?

— Но ты прибежал. Зачем? Посмотреть на героя вечерних новостей? — парень опустил кружку, — Помощь нужна, не мне отличник, помощь нужна Лисе.

— Учебный бункер, ответьте, — раздался голос из комма на стене, дежурный по лагерю активировал частоту экстренной связи, такое на памяти Грошева случалось второй раз. Первый произошёл год назад, когда у одного из дежуривших ночью воспалился аппендицит.

Артем демонстративно отступил назад. Макс нажал кнопку, после секундного раздумья произнес:

— На связи.

— От вас поступил сигнал. Вы подтверждаете тревогу первого уровня?

Грошев улыбнулся несводившей с него глаз старосте. Рот дернуло болью, и он почувствовал, как по подбородку снова потекла кровь.

— Подтверждаю.

Светка фыркнула.

— Требуется идентификация старшего смены. Вставьте кад-арт.

— Да без проблем, — Артем нахмурился, поднимая руку к висящему на шее кристаллу, но Макс вытащил из под майки свой и вставил в паз.

Перемигивание огоньков на панели сменилось тревожной краснотой.

— Э-э-э, — ответил дежурный, — вы… вы…

— Я, — ответил парень, и отключил связь.

— Советую сразу сдаться, — сказал Самарский.

Грошев пожал плечами, подошел к приоткрытому сейфу, разрядил пистолет, и, убрав, закрыл дверцу.

— И что теперь? — спросила Афанасьева.

— Присоединяюсь к вопросу, — Корсакова закинула ногу на ногу.

— Подождем, — Грош указал на вход в хранилище и спросил, — Откроете?

Девушки посмотрели на Самарского.

— Да пошел ты, — ёмко ответил Артем поправляя повязку.

— Черт, — Макс, словно только что вспомнив, взъерошил волосы, — Автомат в капсуле оставил. Вот, как теперь с тобой разговаривать.

— Никак.

— Я Насте так и передам.

— Не смей, — Артём зарычал.

— Почему? Я в отличие от тебя пытаюсь ей помочь.

— Тем, что воруешь? Или бегаешь от правосудия? — Самарский достал платок и приложил к носу.

— Точно. Она ведь в тюрьме? — Грош повернулся к девушкам.

— В карцере, — ответила Коса, — И Игрок и Лиса, гвардейцы в госпитале, под охраной. Ни к тем, ни к другим не пускают, допросы идут уже вторые сутки.

— Она ни в чем не виновата, — рявкнул отличник.

— Опять ты за свое, — Макс сложил руки на груди, — Ладно, кто я такой, чтобы рушить чужие идеалы. Раз так, помоги доказать это.

— Учебный бункер, ответьте, — захрипела панель другим голосом, низким и суровым, со знакомыми командными интонациями.

— На связи, — Грошев нажал кнопку.

— Максим Вла…хм, — говоривший споткнулся, произнося непривычные слова, — Вларонович?

— О, какие перемены, Старший Куратор. Стоит украсть, убить, изнасиловать, и тебя начинают называть по имени — отчеству. Знал, раньше бы озаботился.

— Чего ты хочешь? — отрывисто спросил Нефедыч.

— А что вы можете предложить? У меня тут три заложника, автомат, граната и мутный камешек. Что вас интересует?

Переговорное устройство издало отрывистый визг.

— Камень цел? — спросил куратор.

— Как раз на него смотрю, — Макс поднял пустую ладонь. — Занятная у реликвии сердцевина.

— Закрой рот, гаденыш.

— Ну вот, а так хорошо начали. Моей ранимой психике нанесена травма, — Грошев отключился, и проговорил в сторону, — Стекляшка интересует их больше ваших жизней.

— Если они возьмут тебя с камнем, — проговорил Самарский, — То отпустят Настю?

— Почти.

— Не юли.

— Безродному Грошеву этот особо ценный камушек принесет солидный тюремный срок, а вот высокородной Лисицыной — смертную казнь.

— И безродный Грошев может это предотвратить? — не скрывал иронии отличник.