Первый удар (сборник)

Когда они вернулись в «Гранд отель», его дверь оказалась запертой, но окна кухни были еще ярко освещены.

Грачик отворил дверь своим ключом, и они намеревались прошмыгнуть в свою комнату незамеченными, но это им не удалось. Дверь кухни отворилась, и хозяин приветливо пригласил их войти. Там они застали все ту же компанию: кроме хозяйки около потухшего камелька сидели кассир и пастор.

Грачик сразу вспомнил о ботинках Видкуна Хеккерта, стоящих там, в его собственном коттедже. Сейчас кассир был обут в те же самые сапоги, в каких был вчера и нынче утром – с самого дня поездки на острова. Грачик даже вспомнил, что эти сапоги старик надел именно перед поездкой на «Анне», взяв их у шкипера. Значит, сегодня ему понадобилось забегать домой, чтобы переобуться. Не потому ли он менял обувь, что в этих тяжелых морских сапожищах было несподручно бегать по горам? А может быть, он был даже настолько дальновиден, что не хотел оставить на сапогах следы острых камней? Царапины могли привлечь внимание и вызвать расспросы: где он умудрился изрезать сапоги? Расчет был верен. И если бы он был именно таков, то можно было признать самообладание этого старика, умеющего так ловко разыгрывать роль убитого горем человека и обдумывающего столь хладнокровно каждый свой шаг.

Грачик был так поглощен этими размышлениями, что не слышал, о чем говорят окружающие. Его внимание привлек странный знак, дважды повторенный Кручининым кассиру. Повинуясь этому знаку, кассир опасливо приблизился к Кручинину. Ни Грачику, ни остальным не было слышно, о чем они шептались. И только один Грачик видел, как Кручинин передал кассиру довольно внушительную пачку банкнот. Кассир поспешно спрятал ее и вернулся к столу.

Вскоре все заметили, что хозяйка с трудом сидит за столом. Пора было расходиться и дать ей покой. Кассир нехотя поднялся со своего места и выжидательно глядел на пастора. Можно было подумать, что он боится идти домой один. Пастор, в течение всего дня не отстававший от него ни на шаг, на этот раз довольно резко сказал:

– Идите, идите, господин Хеккерт, я сейчас вас догоню.

К удивлению Грачика, он не заметил в кассире недовольства таким заявлением. Наоборот, тот даже как будто обрадовался и, поспешно всем поклонившись, ушел.

– Можно подумать, что старик боится ходить один, – сказал Грачик пастору.

– Так оно и есть, – подтвердил тот. – А получив от вашего друга такую пачку денег, – пастор выразительно глянул на Кручинина, – он будет трястись как осиновый лист.

Грачик не заметил ни смущения, ни удивления на лице у Кручинина, когда тот узнал, что пастор видел, как он передавал деньги.

– Согласитесь, старик заслужил эту тысячу крон, – спокойно произнес его друг. – Малая доля того, что он должен получить в награду за открытие клада.

– Тысяча крон?.. Но я не понимаю, о каком кладе вы говорите?! – воскликнул пастор.

– О ценностях ломбарда, спрятанных гитлеровцами.

– А при чем тут наш кассир?

– Теперь я ведь знаю, где они спрятаны. И, должен вам признаться, не понимаю, как вы при вашей проницательности и влиянии на кассира давным-давно не узнали от него этой тайны.

– При моем положении, знаете ли, было бы не совсем удобно соваться в такого рода дела, – степенно заявил пастор.

– Но теперь, когда мы уже знаем, где спрятаны ценности, вы, конечно, сделаете так, чтобы вещи попали в руки владельцев?

– Завтра же поговорю об этом с фогтом, – сказал пастор.

– Значит, позвольте передать это дело в ваши руки? Я здесь совершенно посторонний и случайный человек.

– Как вам будет угодно… Мне остается только узнать, где… их искать.

– Завтра я вам покажу это место в горах, там, в сторонке от Северной дороги.

– Однако мне пора, – спохватился пастор. – А то кассир подумает, что я его покинул на волю злодеев, которые, по его мнению, только и знают, что охотятся за его особой. Спокойной ночи!

Весело насвистывая, Кручинин направил к себе в комнату, сопровождаемый Грачиком. Не успели они затворить за собой дверь комнаты, как на улице один за другим раздались два выстрела. Через минуту к ним в комнату уже стучался хозяин.

– О, господа русские! – лепетал он трясущимися губами. – Кассир… пастор… они убиты…