Песенный мастер

Но причиной всему был не только Уорвел, не только работа. С самого момента ее появления здесь, никто из сотрудников, похоже, не заинтересовался тем, чтобы познакомиться с нею. Разговоры никогда не включали ее; все шуточки на местные темы были ей совершенно непонятны; все замолкали, когда девушка проходила мимо них в столовой или же в фойе. Поначалу — и до сих пор — Киа-Киа пыталась верить, будто все это из-за того, что она слишком молодая, из-за того, что она сама робкая, из-за того, что не может легко заводить друзей. Но и в то же самое время, с самого начала, до нее стало доходить, что все это из-за того, что она амбициозная девушка с очень высокими баллами, полученными ею в наилучшем учебном заведении планеты; поскольку она была любопытной, потому что ей хотелось учиться и стать самой лучшей, что могло бы представлять угрозу для всех них, из-за чего на ее фоне они выглядели бы бледненько.

Маленькие бюрократишки с куриными мозгами, говорила она сама себе, стуча по клавишам компьютера. Маленькие умишки, управляющие маленькой планеткой, опасающиеся кого угодно, который проявляет потенциальное величие — или даже потенциальный средний уровень.

Все они следили за ее возвращением к рабочему столу после беседы с Уорвелом. Женщины пренебрежительно осматривали ее с ног до головы, как это было принято на Земле, словно сам акт обследования ее тела выражал их мнение относительно ее ума и души. И ни на одном лице не было выражения сочувствия.

Киа-Киа перестала барабанить по клавишам и попыталась взять себя в руки. Если ты станешь думать только таким образом, Киарен, сказала она сама себе, ты никогда никуда не придешь. Необходимо работать как можно лучше, необходимо быть доброй ко всем ним и надеяться на перемену, надеяться на какую-нибудь возможность блеснуть.

Экран монитора глядел на нее, не мигая, столь же яркий и готовый к действию, как и ее амбиции, столь же ослепляюще, как и ее собственный страх, и поэтому девушка уже не могла сконцентрироваться на своей работе. И таким вот образом она колупалась до самого обеда, а когда ей было позволено уйти, отправилась в столовую. Глаза вновь следили за ней, и уже на самом пороге, Киа-Киа услышала гул начавшихся разговоров. Когда она находилась в офисе, комната была невыносимо тихой; когда же она его покинула — все в нем находящиеся снова почувствовали себя друзьями.

И как раз в столовой она впервые повстречалась с Йосифом.

Месторасположение в Тегусигальпе было прекрасным. Информационный Центр был практически невидимым с воздуха — все крыши были покрыты той же самой тропической растительностью, что покрывала окружающие холмы. Но сам комплекс зданий представлял собой чудо из стекла и зелени; огромные прозрачные стены зданий высились на двадцать, сорок и даже восемьдесят метров. Столовая находилась на краю, на склоне, откуда можно было видеть большую часть комплекса — и даже видеть селение, единственное что осталось от древнего города. Когда Киа-Киа — или же Киарен, кок она сама стала называть себя, узнав, что станет работать на Земле, чтобы ее имя звучало не столь чуждо для земного уха — взяла поднос с обедом у стойки и понесла его к пустому столу, она начала следить за яркой и пестрой птицей, слетавшей с крыши Департамента Доходов и садящейся на небольшом островке на реке Чултик. Во время этого спуска — птица продолжала жить в совершенном природном окружении и следовала обычаям дикой природы — это яркое чудо пролетело перед стеклянными стенами, за которыми десятки людей работали, выкачивая информацию из своих компьютеров, покружилось и наделало на гладкую поверхность. Джунгли, с проложенными меж деревьями электрическими кабелями и устройствами, хранящими все знания мира.

Йосифу удалось присесть за ее стол незамеченным, потому что внимание Киа-Киа было привлечено к птице. Понятное дело, Йосиф вел себя незаметно — ты был тихим, как все статистики, сказала ему впоследствии Киарен. Но, продолжая следить за птицей, которая, вроде бы совершенно бессмысленно танцевала на своем островке, девушка почувствовала, что кто-то за ней наблюдает.

Она повернулась и вот тут-то увидала Йосифа. Глубоко посаженные, но в то же время кажущиеся такими раскрытыми на мир глаза, тонкие черты лица, и эти вечно улыбающиеся губы, как будто бы парень знал какую-то веселую штуку, но никому не собирался ее открывать, поскольку на самом деле шутка вовсе и не была такой уж смешной.

— Я слыхал, что Уорвел слопал тебя даже без соли.

Слухи бегают на быстрых ногах, подумала Киа-Киа — и в то же время она была обескуражена уже тем, что этот незнакомец может беспокоиться о ней; тем не менее, ей было приятно, что с ней заговорили о чем-то, что не связано с работой.

— Меня пережевали, — ответила Киа-Киа, — но пока что не проглотили.

— А я тебя заметил, — улыбаясь, сказал Йосиф.