Песец

Новый удар бросил ее на пол. Она скрипнула зубами и помянула задницу. Ослепший эасец, услыхав, зашарил руками, вцепился в край скатерти.

– Помоги мне, женщина! – взмолился он по-хантски: определил по голосу и иностранным словам, кто рядом.

Баин нервно хмыкнула. Враг просит у нее помощи! У нее, пленницы, которую только что на столе раскладывал. Это у него крыша едет, или эасская психология такая загадочная?

– Совсем оборзел, урод? На хрен ты мне нужен?

– Я ничего не вижу! – в голосе отчаяние и боль.

Скрежет, рывок. Дым ест глаза.

– Ты знаешь, где наши?

– Где-то в кормовых отсеках, – прохрипел пилот, теперь уже бывший. – А капитана в центральную рубку повели.

– Покажешь, куда идти – вытащу тебя, – решила она.

– Покажу! – надежда ожила.

Баин протянула ему руку.

– Только пойдем быстро. Точнее, побежим. Если не сумеешь бежать – могу пристрелить, чтоб не мучился.

– Я смогу, – пообещал он.

Короткие перебежки – в промежутках между взрывами, ломающими корпус. Они успели чудом. Переборка за спиной со свистом отсекла их от коридора, заливаемого валом огня. И больше не открылась: герметичность утрачена необратимо. Отсек за отсеком; Баин плавила замки бластером, разыскивая своих.

– Почему так пусто? – вдруг спохватилась она. – Где ваши?

– Ушли, наверное, – застонал эасец. – Капитан объявил эвакуацию, и… Я бы тоже ушел, если бы… Не бросай меня, женщина!

Она плюнула, распахивая дверь еще одного отсека.

– Тастекей! – радостно-удивленный возглас.

– Баин, ты жива!

– Что это за чучело с тобой, Тастекей?

– Баин, а где твоя форма? – н-да, зеленая скатерть с кисточками не очень похожа на уставную одежду.

– Кто-то упер на память, – фыркнула она.

Здесь они были, все, кроме кэпа. Все девятнадцать человек из последней капсулы.

– Ребята, эасцы смылись. Корабль гибнет. Похоже, стрелять в него прекратили, но то и дело что-то взрывается. Наверное, топливо детонирует. Надо попробовать уйти. Найдите спасательную капсулу, а я поищу кэпа.

Если сумею дойти до центральной рубки, добавила она про себя. Может, ее и нет уже. Судя по горящим там и сям сигналам разгерметизации – эасец хоть и не видел, но объяснил, что означают эти красные треугольные огоньки, – многие отсеки просто поотрывало от остова.

Все же они добрались. Сначала до аварийных комплектов и вакуумных скафандров. Баин еще пришлось напяливать на ослепшего пилота скафандр – сам он вообще ничего не мог, пытался застегнуть на ощупь, но руки дрожали. Должно быть, он загибался от боли, потому и слегка неадекватен был, но Баин бесило торможение эасца. Оставалось лишь надеяться, что, если ему приспичит в туалет, он как-нибудь справится сам. Вытирать этому козлу задницу она не будет. Даже если он посулит ей самое дорогое – деньги.

Капитан Миленич действительно был в рубке. Сидел в кресле и с какой-то философской грустью смотрел на уцелевшие экраны сквозь кровавую корку на лице. Руки его были связаны за спиной и прикручены к креслу. А из расстегнутых брюк торчало немаленькое хозяйство, всем эасцам на зависть. Баин сперва оторопела, а потом истерически рассмеялась.

– Кэп, что они с вами делали? – фантазия тут же нарисовала совершенно неправдоподобную картинку, она схватилась за живот и расхохоталась еще громче.

Миленич посмотрел на старшего навигатора Тастекей с выражением мировой скорби.

– Застегнуть? – догадалась она.

– Нет, – пробубнил он, стараясь не размыкать губ и вообще поменьше двигать мышцами лица, но при этом донести сарказм, – поцеловать!

Сам воздух главного зала генштаба был пронизан напряжением. Экраны по стенам, сводки событий. Люди за компьютерами, контролирующими оборонные системы, люди за установками связи. Кардинал Натта со взглядом, устремленным к чему-то невидимому, шепчущий молитву. И Салима – одиноким столбиком посреди зала. Ей предлагали кресло, но при попытке сесть подкатывала тошнота.

Дверь распахнулась перед стремительно вошедшим Гржельчиком. Адмирал был небрит и помят – то ли со сна, то ли с похмелья, приводить себя в порядок времени не осталось. Но отрапортовал четко:

– Салима ханум, по вашему приказанию контр-адмирал Йозеф Гржельчик…

– Адмирал, – оборвала она его, – принимайте командование флотом.

Он замер на полуслове, быстро обвел взглядом помещение. Не нашел Максимилиансена.

– Что происходит?

– Нападение, – она говорила отрывисто, не отводя взгляд от черных экранов, не желающих оживать. – По всем фронтам. В системе Земли осталось три крейсера, включая «Ийон Тихий». Два из них ушли к периметру в ответ на сигнал об атаке Чфе Вара и эасских наемников.

Твою мать, произнес Йозеф мысленно, ибо в присутствии координатора никак нельзя давать волю языку. Ему хотелось спросить о многом. Где Максимилиансен, и какого рожна все крейсеры куда-то разбежались? Но когда идет бой, нет времени выяснять, кто виноват. Важнее понять, что делать. Он был совершенно не готов к такому повороту событий. Если бы, посылая на «Ийон» приказ явиться в генштаб, его предупредили, с чем предстоит столкнуться, он мог бы заранее продумать свои действия. Впрочем, такие вещи не станут передавать по квантовой связи.