Пещера Лейхтвейса. Том второй

И в эту минуту, когда перед графом Батьяни предстала страшная смерть, он вспомнил, что когда-то, живя еще в Венгрии, он приказал привязать к колу одного из своих слуг, который чем-то обозлил его, и велел сечь его до тех пор, пока тот не испустил дух. Он вспомнил еще один случай, который свидетельствовал не менее ярко о его жестокости и бесчеловечности.

В замке его матери служила хорошенькая горничная, сильно понравившаяся ему. Всеми мерами он пытался совратить эту девушку с пути истины, и когда его замыслы разбились об ее неприступность, он пустил в ход грубую силу. Но девушка вырвалась из его объятий и выбежала из комнаты, в которой разыгралась эта дикая сцена. Девушка эта любила молодого рабочего, красивого, рослого парня, своего земляка. Она рассказала ему все, и так как иного выхода не было, то они оба в тот же вечер ушли вместе из замка, собрав свои пожитки и заявив управляющему, что оставляют службу. Они были настолько тактичны, что не сказали старой графине об истинной причине своего ухода; им казалось в простоте душевной, что мать будет сокрушаться о поступке сына.

Графу Батьяни тогда было двадцать четыре года. В тот самый вечер он пьянствовал с пятью товарищами, которые, как и он сам, воображали, что весь свет существует только для них. Узнав о бегстве горничной и ее возлюбленного, Сандор Батьяни пришел в страшную ярость и предложил своим собутыльникам немедленно отомстить за нанесенное оскорбление. Тотчас же оседлали коней и мстители помчались по дороге, по которой ушли из села молодой рабочий и его возлюбленная. Они вскоре нагнали несчастных, не ожидавших этого преследования.

Вблизи проселочной дороги лежало болото, куда нельзя было ступить ногой, так как трясина немедленно засосала бы всякого, рискнувшего сделать это. По команде Батьяни товарищи его выпрягли лошадей и разбили в щепки телегу, на которой ехали беглецы. Затем они заставили влюбленных отправиться в трясину. Они прицелились в них из пистолетов, и молодой рабочий, не видя спасения, взял под руку свою возлюбленную и вместе с ней пошел в болото. Но едва они ступили несколько десятков шагов, как начали погружаться в трясину. Молодой рабочий делал невероятные усилия выбраться из нее, он напрягал все свои силы, чтобы не завязнуть, но ничего не помогло. Он погрузился до самой груди и убедился, что наступил его конец. Отчаянными криками умолял он негодяев пощадить хотя бы его возлюбленную и спасти ее от смерти. Батьяни и его товарищам стоило только протянуть руку, чтобы спасти несчастную жертву, но они только хохотали и потешались редким зрелищем гибели двух молодых жизней. Силы несчастных быстро подходили к концу, они погружались в трясину все глубже и глубже. Прошло еще несколько минут, и оба скрылись в жидкой тине. А убийцы, дико хохоча, вскочили на коней, вернулись в замок и пропьянствовали всю ночь. Когда они на другое утро протрезвели, то почти забыли о своем ночном злодеянии.

В то время как над Сандором Батьяни проносились его прежние злодеяния, рассвирепевшая толпа кругом волновалась все сильнее и сильнее.

— Вот он, изменник! — кричал один из мясников, размахивая большим ножом. — Дайте мне дорогу, и я зарежу его, и поверьте мне, люди добрые, жалеть я его не буду.

— Нет, это наше дело — разбить ему голову молотами! — заревел рослый кузнец. — Под нашими молотами голова его лопнет, как орех.

— А мы будем дубить его! — орали кожевенники, размахивая своими дубинками. — Убейте его, вешайте, топите! В огонь его! Смерть изменнику! — раздавались кругом беспрерывные крики.

Гнев толпы был так страшен, что Аделина, отошедшая в сторону, в темный угол, невольно содрогнулась. Она не ожидала, что толпа дойдет до такого исступления. Тысячи рук тянулись к графу Батьяни, чтобы схватить его и разбить о крепостную стену. Но тут внезапно раздался властный, громкий возглас:

— Назад, граждане! Не убивать вы должны его, а судить. Дело не в том, чтобы предать его скорой смерти. Он стоит того, чтобы придумать для него небывалые пытки. Город Прагу от предательства этого негодяя спас я и поэтому вправе требовать от вас спокойствия и повиновения.

Слова эти, произнесенные громким голосом, возымели поразительное и неожиданное действие.

Крики и рев замолкли почти мгновенно.

— Он прав, — говорили граждане, — выслушаем его сначала.

— Что же нам делать с изменником? — спросил кто-то.

— Вы должны судить его, — ответил Лейхтвейс, — и установить способ казни, если окажется, что он заслужил ее. Отведем его в Градшин, и там, перед замком, где жил и бражничал этот предатель, мы будем творить суд.

— Кстати, тут есть телега, — крикнул кто-то из толпы, — взвалите коменданта на нее и отвезите в Градшин.

По знаку руки Лейхтвейса к лежавшему на земле Батьяни подъехала маленькая тележка, в которую были запряжены две собаки. Графа Батьяни взвалили на телегу и повезли. Толпа двинулась следом. Но не проехала телега еще нескольких сот шагов, как вдруг один из видных граждан громким голосом скомандовал:

— Стой!

Шествие остановилось.