Пещера Лейхтвейса. Том второй

— Извольте, Ваше Величество, — проговорил он, подавая королю необычный сосуд, — и предоставьте события течению времени. Еще раз повторяю Вашему Величеству, на Небе есть Бог, который пошлет Вам новые победы и новую славу.

— Новые победы и новую славу, — глухо прозвучало из уст короля. — Да, я тоже верю в это. Если бы только из-за меня не было пролито столько крови и не так сильно пострадали мои храбрые молодцы.

Король поднес к губам кивер и с жадностью напился.

— О, как это освежает! — прошептал он. — Майор, выпейте и вы, так как страдаете от жажды, вероятно, не меньше меня.

— Ах, Ваше Величество, — возразил Арман де Роже, — как осмелюсь я прикоснуться к этому киверу после того, как Вы сами изволили пить из него?

— Пей! — быстро перебил король. — Я разрешаю.

— В таком случае, — воскликнул молодой человек с воодушевлением, — я буду воображать, что этот кивер наполнен крепким вином и что я держу в руках великолепный кубок. Я его поднимаю за здоровье Вашего Величества, за могущество нашей Родины и за будущие победы, которые судьба пошлет нам.

В то время, когда молодой человек подносил кивер к губам, глаза короля сверкнули; но затем он снова углубился в свои думы, рисуя своим костылем разнообразные фигуры на песке. Он был в это время уже снова занят составлением новых планов; окружающий мир, казалось, не существовал для него.

Арман де Роже подошел к Лейхтвейсу и, отведя его в сторону, шепнул:

— Ну, Лейхтвейс, помог ли вам мой кинжал? Удалось ли вам найти графа Батьяни?

— Кинжал пока покоится на своем месте, — ответил Лейхтвейс, — и клинок его еще не обагрился кровью подлеца, которому и вы, майор, и я хотим отомстить. Я уже считал себя у цели, натравив на него разъяренную толпу, но опять случай, благоприятствовавший негодяю, вырвал месть из моих рук.

Разбойник шепотом быстро рассказал молодому человеку, как Батьяни испортил свое высокое положение, изменив доверию сограждан; как он, Лейхтвейс, поймал его на этом и натравил на него толпу. Затем он передал, как Батьяни вместе с Бруно были привязаны к бочке с порохом и спущены на реку; как прострелили бочку, чтобы вызвать в ней взрыв, но она все-таки осталась цела, потому что поставщик пороха оказался изменником и бочка вместо пороха оказалась наполненной песком.

— Что было затем, — продолжал Лейхтвейс, — я узнал от моего товарища Бруно, который сидит вон там, у дороги. Он рассказал мне, что пока жители Праги радовались прибытию Дауна и освобождению от осады пруссаков, никто не обращал внимания на бочку и привязанных к ней Бруно и Батьяни. Бочка переплыла Влтаву и подплыла к противоположному берегу. Течение вынесло ее на песок, и теперь обоим пленникам оставалось только освободиться от веревок, которыми их связали. Это было сделано графом Батьяни. Был ли он, случайно, не так крепко связан, или отличался большею проворностью, но он привел дело к концу первым. Согнувшись так, что головой мог достать до связанных рук, Батьяни, обладающий настоящими волчьими зубами, белыми и острыми, разгрыз веревки.

Через пять минут он был свободен.

— Хоть бы Небо поразило его молнией! — воскликнул Арман де Роже. — Всегда и везде этот негодяй сумеет выдернуть голову из петли, точно сама смерть пренебрегает им и земле никогда не удастся освободиться от этого чудовища.

— Успокойтесь, майор, — ответил Лейхтвейс серьезно, — наступит час, когда Немезида доберется до Батьяни, и я молю только судьбу, чтобы она избрала именно меня своим орудием. Слушайте дальше и узнайте, какой бесчеловечной жестокостью отличается этот Батьяни.