Пещера у Мертвого моря

Иосиф Флавий знал побережье Мертвого моря, знал он, вероятно, и Кумран, еще обитаемый в его время или только что покинутый, но ничего о нем не сообщает. Плиний также бывал у Мертвого моря в составе свиты Веспасиана и скорее всего посещал и Кумран, но подробных сведений мы у него не находим. Начиная с IV в. началось паломничество в Палестину, однако вряд ли можно предположить, что оно затрагивало область Кумрана. Традиционный путь паломников вел из Иерусалима в Иерихон, а из Иерихона к предполагаемому месту крещения Иисуса. Если у паломников возникало желание увидеть Мертвое море, они, вероятно, обозревали его с северной возвышенности у устья Иордана, так как никакие религиозные мотивы не побуждали их пересекать пустынную и скалистую местность. После первого Крестового похода в 1138 г. армия франков пересекла перевал Рас-Фешха. Этот же путь избирало большинство ученых, путешествовавших с научной целью в более позднее время, например ГІококе в начале и Хассельквист в середине XVIII в. Они, очевидно, посетили и Кумран, но никаких описаний не оставили. В 1806 г. там побывал Зееце. К сожалению, он интересовался только геологией и ботаникой, и его заметки об этой местности носят односторонний характер. В 1817 г. в Кумране побывал француз граф Форбэн. Он осматривал гору Небо, искал развалины Содома и Гоморры, но увидел лишь «остатки стен, башни и нескольких колонн». Это первое в литературе описание развалин. В 1838 г. американский профессор теологии Робинсон сообщил в своем дневнике, что обнаружил в Кумране «фундаментальные стены небольшой четырехугольной башни и другие строения поменьше, о которых мы не можем сказать, насколько они древние. Мы здесь останавливались на тридцать пять минут и нашли, что жара почти невыносима». Двенадцать лет спустя француз де Сольси, посетивший развалины, совершил отважный этимологический скачок (теоретически вполне возможный) от Кумрана к Гоморре и объявил в печати, что он открыл Гоморру. Рукоплесканий он себе этим не снискал.

Более серьезным оказался его соотечественник Рей, осмотревший Кумран во время путешествия по Мертвому морю в 1858 г. Он описал спуск по Вади-Кумрану и террасе. Терраса была усеяна глиняными черепками, а остатки стен образовывали живописные руины. Неподалеку от них он заметил скопление небольших куч камней, которые принял за погребения, причем верховный шейх подтвердил его догадку. Захоронения были ориентированы не с запада на восток, а с севера на юг, поэтому они не могли быть ни арабскими, ни христианскими. Рей насчитал до восьмисот погребений, но предположил, что значительная часть кладбища погибла вследствие обвалов. По дороге к Рас-Фешхе, расположенной ниже Хирбета, он нашел в двух местах остатки стен, поднимавшихся слева от него, то есть со стороны моря.

В 1873 г. французский археолог Клермон-Ганно исследовал одно из погребений, но не сделал никаких выводов. В 1874 г. Дрейк нашел на террасе стершуюся медную монету, вероятно еврейскую. В 1903 г. Мастерман раскопал древний водопровод, ведший к Хирбет-Кумрану, но не смог объяснить его назначения и предположил, что эта часть северо-западного побережья Мертвого моря раньше, вероятно, была заселена значительно плотнее, чем теперь. В 1911 г. француз патер Абель издал книгу о своих путешествиях к Мертвому морю и высказал гипотезу, что развалины относились к домусульманскому периоду. Наконец, Густав Дальман написал о «таинственном Хирбет-Кумране», что он уже в силу своего расположения «на высоте шестидесяти метров… представляя собой как бы полуостров, связанный с горным массивом лишь узким перешейком, исключительно подходит для крепости. По короткому перешейку, сужающемуся до двенадцати метров, можно с запада пройти на площадку длиной (с севера на юг) двести тридцать и шириной шестьдесят четыре метра, с трех сторон окруженную крутыми обрывами». Кроме осевших могил, Дальман описал развалины «четырехугольного строения, похожего на крепость, размерами 34,45 на 45,80 метра… перед которым с западной и с южной сторон были воздвигнуты два длинных сводчатых строения» и водопровод. Для сбора воды, вероятно, служил пруд к югу от крепости. Дальман отнес это поселение или крепость к римскому периоду, хотя не смог объяснить происхождения кладбища, слишком большого для маленького римского гарнизона. Настоящего археологического исследования Дальман также не провел.

Его сообщение, опубликованное в «Палестинском ежегоднике» за 1914 г., почти не было замечено в сумятице войны и послевоенного времени. И когда значительно позже Мартин Нот высказал предположение, что Кумран и был тем «Соляным городом», который упоминается в книге Иисуса Навина 15,62, то, хотя многое говорило в пользу такого предположения, оно так и осталось лишь привлекательной, но недоказанной гипотезой.

Хирбет-Кумран снова погрузился в свой двухтысячелетний сон, который не могли прервать немногочисленные посетители, пока в апреле 1947 г. два мальчика-бедуина не бросили в пещеру камень, заставивший развалины заговорить.