Пещера у Мертвого моря

Следующая экспедиция, самая продолжительная из всех пяти, длилась с 9 февраля по 24 апреля 1953 г. Руководителями ее снова были Хардинг и де Во, ассистентами — аббат Милик и патер дю Бюи, профессор библейской географии в Археологической школе.

На этот раз (так же как впоследствии в третьей и четвертой экспедициях) в распоряжении археологов находилось больше пятидесяти рабочих. Третья часть рабочих была набрана в деревне Сильван под Иерусалимом. Ее жители уже в течение ряда лет помогали патеру де Во при раскопках и приобрели большой практический опыт; остальные, да иначе и быть не могло, принадлежали к племени таамире.

Первая неделя ушла на прокладку дороги от береговой долины к террасе Хирбет. Это давало возможность разбить лагерь для ученых и их помощников у самых развалин, а главное — доставить к месту раскопок машины: тракторы, экскаваторы, грузовики и т. д. Только при их помощи можно было быстро, с наибольшей экономией рабочей силы сбросить в соседние овраги огромное количество камней, песка и мусора, покрывших развалины за две тысячи лет.

Небольшая группа археологов под руководством Анри де Контансона снова занялась обследованием кладбища и вскрыла восемь могил, получивших номера 12–19. Первые четыре являли уже знакомую картину, если не считать того, что скелеты в них сильно пострадали от времени. Могила 16-я преподнесла неожиданность: хотя она по размерам не отличалась от других захоронений, в ней лежали два скелета мужчин, примерно тридцатилетнего возраста, тесно прижатые один к другому. Это задало загадку, которая до сих пор не решена. После этих пробных раскопок археологи перешли к западному краю кладбища, где рядом находились три могилы, отличавшиеся от остальных тем, что они были обложены камнями. Судя по остаткам дерева и коричневатым полосам в глинистой почве, трупы лежали в гробах. Но и здесь никаких предметов не было обнаружено.

Само собой разумеется, основные работы производились в здании, которое могло больше всего рассказать о людях, когда-то живших здесь. Во время экспедиции 1951 г. были раскопаны юго-западный и северо-восточный углы строения. Теперь достаточно было убрать мусор, заполнявший прямоугольник, который они образовывали, чтобы получить представление об общих очертаниях здания.

Это был огромный прямоугольник, направленный с северо-запада на юго-восток. Его длинные стороны имели протяженность тридцать семь метров, а короткие — тридцать. Только юго-восточный угол, где здание, казалось, имело продолжение, оставался невыясненным.

Таким образом, это было строение огромных размеров, слишком большое для частного дома, по крайней мере, в этой местности между пустыней и Мертвым морем.

— Значит, — сказал однажды патер де Во, — будем копать дальше, освободим внутреннюю часть постройки и раскроем простенки, которые теперь видны лишь частично. Осторожнее, друзья мои! Ни в коем случае не сбрасывать камни и песок сразу в долину!

— Почему, патер? Вы предполагаете, что и здесь могут быть остатки рукописей?

— Едва ли, хотя в археологии нет ничего невозможного. Но я прошу соблюдать осторожность совсем по другим причинам. В спешке, например, нетрудно спутать обломок стены с камнем, свалившимся с утеса; выбросить вместе с галькой монету, которая могла бы стать для нас важной путеводной нитью, или какой-нибудь предмет домашней утвари, который, несмотря на мизерные размеры, сообщил бы нам о жителях этого дома больше, чем все стены, вместе взятые. Итак, осторожность! Будьте внимательны, друзья мои, и зорко следите за руками рабочих. Не все они обладают опытом раскопок и умеют замечать мелочи, которые подчас играют решающую роль. Еще и еще раз — осторожность! Такой дом строился скорее всего на века и жило в нем, вероятно, не одно поколение людей. Может быть, мы найдем здесь слои, соответствующие различным периодам постройки и обитания.

Вскоре были освобождены все капитальные стены, а в палатке собралось большое количество мелких находок, ожидавших классификации. Теперь археологи могли передвигаться из одного помещения в другое, размышляя об их первоначальном назначении. К счастью, у археолога совсем иной глаз, чем у человека непосвященного, который заметил бы здесь лишь остатки стен высотой в несколько дюймов и почувствовал бы себя, как в лабиринте. Профессия научила археологов видеть на месте развалин нетронутые временем оштукатуренные или покрытые росписью стены и потолки комнат и залов, а над ними крыши. Они уже выяснили, что три периода строительства и обитания отложили в гравии террасы три слоя (причем первым был назван не верхний слой, открытый вначале, а самый нижний).