Пешие прогулки

Как бы сложилась тогда его жизнь? В ту пору он, счастливый, видевший впереди только успех, продвижение, служение делу, к которому тянулась душа и сердце, не пожалел ни о рыбацких сейнерах в холодной Атлантике, ни о раздольной моряцкой жизни, и Ларисе, конечно, о такой неожиданной проекции фильма на свою жизнь не рассказывал. Но фильм долго не шел у него из головы: ведь и еще раз мог свершиться крутой перелом в его жиз-ни, останься он в Москве. А такое легко могло случиться -- не заупрямься он, не настаивай на том, что дело его жизни -- конкретная работа с людьми, а не бумаги, теории, преподавание. А как упраши-вала Лариса тогда же подать заявление в загс, го-ворила, что ей еще два года доучиваться в Москве, как она не хотела разлуки, и родители намекали на простор своей пятикомнатной квартиры, достав-шейся от деда, профессора МГУ, говорили, что вряд ли когда еще представится ему такая благоприятная возможность остаться в Москве. Да и в институте он значился на хорошем счету, заканчивая, стал членом партбюро, и заикнись, что женится на мо-сквичке и желает поработать над докторской диссертацией, ему пошли бы навстречу, подыскали ин-тересную работу. Согласись он тогда, послушай Ларису, сейчас, наверное, жил бы на Чистых прудах, рядом с новым зданием театра "Современник", давно уже был бы доктором юридических наук, а то, гля-дишь, и членом-корреспондентом, потому что еще тогда его идеи вызывали одобрение у научных ру-ководителей, людей с именем, по чьим учебникам он учился в университете.

2

Амирхан Даутович однажды неожиданно размеч-тался о том, как сложилась бы его жизнь, останься он тогда после аспирантуры в Москве. То видел себя седовласым профессором на кафедре, то членом Верховного суда или Прокуратуры СССР. Вдруг с пронзительной ясностью вспомнил старинный жел-то-белый особняк с колоннами в ложноклассическом стиле, где жила Лариса, вспомнил кабинет ее деда, профессора права в еще дореволюционном универ-ситете. Какие там были книги! И этими книгами ему великодушно разрешали пользоваться. Ее ро-дители шутили, что не зря сохраняли библиотеку, чувствовали, что будут у них, если не в роду, так в родне юристы. Помнил он и их дачу в Голицыне, на берегу речки, совсем недалеко от бывшего имения князей Голицыных, где сейчас открыт музей... Какие там пейзажи! Поленовские! Солидная, степенная жизнь, многочисленная родня, которая обожала Ла-рису и в общем-то одобряла ее выбор. Бывал Амир-хан на больших семейных праздниках, свадьбах, поминках, где собирались все ответвления рода и где Амирхана и в шутку и всерьез представляли как жениха Ларисы, а будущий тесть иногда называл его "наш сибирский хан" и уверял, что у них в роду тоже некогда были татарские ханы и их фа-милия Тургановы -- от степняков.

То вдруг Амирхан Даутович видел прекрасно изданные книги, те, что мечтал написать, когда еще учился в аспирантуре, но так и не написал -закрутила, завертела новая жизнь, не то чтобы пи-сать, на чтение порой не хватало времени. Но не-ожиданно его пронзила такая боль, что он даже вздрогнул. Никогда прежде не задумывался об этом, не связывал: останься он в Москве, наверное, совсем иначе сложилась бы жизнь, судьба Ларисы...

Лариса написала кандидатскую о декоративно-прикладном искусстве республик Средней Азии, спе-циализировалась по керамике, исколесила южные республики, побывав почти во всех кишлаках, где народные умельцы работали с глиной. В свои редкие отпуска он сопровождал ее в таких поездках и, че-стно говоря, никогда не жалел об этом. У Ларисы был вкус, чутье, она находила забытые школы, на-правления, систематизировала их. Благодаря ее ста-раниям и энергии в Москве издали два красочных альбома, рассказывающих о прикладном искусстве этих республик, она же организовала три междуна-родные выставки среднеазиатской керамики в Цю-рихе, Стокгольме и Турине, не говоря уже о вы-ставках в Москве, Ленинграде, Таллинне, Тбилиси. Ее быстро признали, на нее ссылались, ее цитиро-вали. Приглашали на всевозможные международные выставки и гостем, но чаще членом жюри. Зару-бежные журналы заказывали ей статьи.

В счастливые годы, когда у нее выходили аль-бомы, книги, удачно организовывались выставки, она на радостях говорила мужу:

-- Я так признательна тебе, твоему упрямству, что ты не остался в Москве и меня утащил, без тебя я не нашла бы себя, не сделала себе имени.