Пешка (СИ)

— Грыз, я буду некоторое время занят, вы можете возвращаться к себе в стойбище или заняться своими делами. О том что хуман которому отрезали ноги и Худжгарх один и тот же человек. Никто знать не должен. А еще лучше собирайте под знамена Худжгарха, всех кто в него поверит. Продвигайтесь к ставке Великого хана и ожидайте там.

— Понял повелитель, — Грыз улыбнулся широко и показал все свои клыки. — Ты назначил меня своим вестником. Что с Фомой делать?

— С собой забирайте, но им не командуй, у него своя задача будет. Фома! Крикнул я ученику. — Слушая Фома внимательно. Ты пойдешь вместе с Грызом, но будешь действовать по своему плану. Я тебе поручаю выяснить, кто из вождей племен и великих шаманов против Великого хана и его правой пуки. Их ты должен будешь по тихому уничтожить. Уничтожить, но не умереть самому! — Я внимательно посмотрел на Орка. На сколько он предан мне и будет ли испытывать сомнения. Но тот только молча кивнул. — Ну если все понятно я ухожу, я встал оперевшись ему на плечо и направился к Чернушке. — Мы уходим подруга, — сказал я и протянул руку помогая ей подняться.

Кругом лежала привольная степь, дышалось легко и свободно. Мы смогли вернуться, окидывая взглядом зеленое море травы с облегчением и радостью подумал я. Смогли! Поразительно!

— Шиза, пора на спутник.

Демон черте где

Неизвестность распахнула свои липкие объятия, темнотой и лестницей уходящей вниз, только площадка перед дверью и несколько ступеней ведущих вниз освещалась тускло, проникающим из открытой двери светом И все, дальше была только темнота. Прокс включил ночное видение на шлеме и спросил. — Вы можете видеть в темноте?

— Можем! — прозвучал одновременно ответ девочки и старухи. Прокс только кивнул. Показал что услышал. По какой-то непонятной причине он не хотел включать свет. Ему было спокойнее идти в темноте, не разрушая ее чуткий сон светом. Интуиция бывалого, которой он давно привык доверять, шептала ему — не надо света.

— Пошли потихоньку, — сказал он.

Каменные ступени уходили вниз, опять в Преисподню, подумал он. Путь смелых! Кому понадобилось прогрызать эти крысиные тропы в чреве горы? Ставить ловушки и делать два прохода, на выбор? Шутки богов? Он не знал. В этом мире все было не так, люди, демоны мир устроенный как слоенный пирог, та же Преисподня неподдающаяся осмыслению. Бежать от сюда, бежать и не возвращаться. Хватит с него, пусть молодые пробуют здесь свои силы, хоть тот же Дух. Настырный, правду ищет, за других впрягается, помочь хочет. Демон шел, спускаясь по ступенькам в темноте, перекатывая в голове короткие мысли, как тяжелые камни. Не давая себе возможности подумать, что их может ждать дальше и какую смелость он должен проявить, чтобы пройти до конца. Надо идти и не давать липкому страху заползать в душу, окутывать мысли и пробираться в сердце. А он подступал неясными образами, безотчетный и сбивал шаг, заставляя сердце стучать, так что отдавалось в голове.

— Мне страшно, прошептала девочка, включите свет, — она ухватилась за руку Алеша и повисла на ней. — Я дальше не пойду, ты убьешь меня, — она резко выдернула руку и остановилась. — Ты злой!

— Алеш остановился, — не бойся Аврелия. Я не сделаю тебе ничего плохого. Это все она, старуха наговаривает на меня, не верь ей. Хочешь я ее убою и ты перестанешь бояться? Он обернулся и услышал тихий напев. Кто-то пел колыбельную, нежно, по домашнему ласково, прогоняя страх и он отступил, разжал свою хватку спрятался в темноте и затаился. Вместе с ним пропало наваждение.

— Не надо убивать бабушку, она хорошая. Я больше не боюсь, идем дальше, — голос девочки был ровен, в нем не было больше злости и страха.

Алеш потряс головой, что случилось и что на него нашло? Откуда неожиданно появилось желание убить старуху?

— Пой старая, не останавливайся, — тихо попросил он и старуха пела. Путь становился светлее и идти стало гораздо легче. Исчезла тяжесть пригибавшая к полу, пропали тяжелые мысли заполнявшие голову. Песня разгоняла страхи, сомнения и главное темноту, а вместе с ней убегал ужас хотевший поработить их души.

Внизу у основания лестницы сидел скелет в синей мантии, руки отвалились, выглядывали из рукавов почти полностью, на каждом пальце были надеты кольца. На шеи висел кулон, у ног поджатых под себя, лежали факелы.

Старуха прекратила петь и всмотрелась в смельчака, который не дошел до конца. Алеш тоже вглядывался в сидящий скелет, пытаясь понять что случилось с тем кто рискнул пройти так же как и они.

— Он умер от страха, — сказала старуха, присела и стала снимать с него украшения, — так, так, что тут у нас. Ага щит. Еще щит, снова щит, невидимость. Огненный шар — второй уровень, свет, — приговаривала она, снимая кольца и амулет.