Песнь крови

Сам Френтис, вернувшись, ничего о своем похищении не рассказывал и с удвоенной силой взялся за тренировки, словно отрицая урон, нанесенный ему Одноглазым, тем, что игнорировал боль, которой стоили ему эти усилия. Его поведение тоже переменилось: он теперь реже улыбался, прежде он был болтлив, теперь же чаще молчал. Кроме того, он сделался еще вспыльчивее прежнего: мастерам несколько раз приходилось выволакивать его из драки. Даже прочие мальчики из его собственной группы, похоже, начали его опасаться. Только с Меченым и Ваэлином Френтис как будто становился таким, как прежде. Он энергично принимал участие в дрессировке подросших щенков. Однако, хотя Френтис по-прежнему молчал о пережитых страданиях, Ваэлин временами замечал, как мальчик водит пальцами по узору затянувшихся шрамов, и лицо у него при этом делается задумчивым, как будто он пытается расшифровать их смысл.

— Болит? — спросил его Ваэлин как-то вечером в эльтриан. Щенки устали после того, как провели целый день на охоте с мастером Хутрилом, и теперь могли только лениво мусолить лакомства, которые ребята бросали им в вольеры.

Френтис поспешно отдернул руку.

— Чуть-чуть. Все меньше и меньше. Аспект Элера дала мне бальзам, чтобы их мазать, это слегка помогает.

— Это моя вина…

— Забудь.

— Если бы я предупредил аспекта…

— Я тебе говорю, забудь!

Френтис с напряженным лицом смотрел в вольер. Кусай, его любимый щенок, почуял его настроение, подошел и принялся лизать ему руку, озабоченно поскуливая.

— Он мертв, — сказал Френтис уже гораздо спокойнее. — А я жив. Так что забудь об этом. Дважды его не убьешь.

Они вместе вернулись в цитадель, кутаясь в плащи: было холодно, хотя зима заканчивалась, и деревья вокруг понемногу одевались зеленой весенней дымкой.

— В будущем месяце — испытание мечом, — сказал Френтис. — Волнуешься?

— Отчего? Думаешь, мне стоит волноваться?

— Я уже прозакладывал все свои ножички на то, что ты одолеешь всех троих в первые же две минуты. Нет, я имею в виду — из-за того, что будет дальше. Тебя же куда-то отошлют, верно?

— Думаю, да.

— Как ты думаешь, нам разрешат служить вместе, когда я пройду посвящение? Мне бы очень этого хотелось.

— Мне тоже. Но не думаю, что у нас есть выбор. В любом случае, снова мы увидимся нескоро, это уж точно.

Они задержались во дворе. Ваэлин чувствовал, что Френтис хочет сказать что-то еще.

— Я… — начал было мальчик, потом умолк, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Я рад, что ты замолвил за меня слово, когда я пришел сюда, — сказал он наконец. — Я рад, что попал в орден. У меня такое ощущение, что мне суждено было попасть сюда. Так что ты не переживай особо, что бы со мной ни случилось, ладно? Что бы со мной ни произошло, тебе не обязательно чувствовать себя виноватым и прибегать на помощь, если я попал в беду.

— Ну а ты бы прибежал, если бы в беду попал я?

— Ну, это другое дело.

— Абсолютно то же самое.

Он хлопнул Френтиса по плечу.

— Ступай отдыхать, брат.

Ваэлин успел сделать несколько шагов, когда Френтис сказал нечто, что заставило его остановиться. Еле слышным шепотом мальчик произнес:

— Ожидающий нас погубит.

Ваэлин развернулся и увидел, что Френтис ссутулился, кутаясь в плащ и обнимая себя за плечи, и лицо у него настороженное. В глаза Ваэлину он не смотрел.

— Что-что? — переспросил Ваэлин.

— Он так сказал.

Френтис скривился, как от боли, и Ваэлин понял, что мальчик заново переживает свои страдания в руках Одноглазого.

— Я отказался говорить ему то, что он хотел знать, и он разозлился. Он все расспрашивал меня об испытаниях, о том, чему нас тут учат. Он, кажется, думал, будто нас тут учат Тьме. Тупой ублюдок. Но я все равно не собирался ему ничего говорить. И он снова принялся резать меня ножом, а потом и говорит: «Ожидающий погубит твой ненаглядный орден, мальчик».

«Ожидающий…»

— А он тебе не сказал, что это означает?

— Он снова принялся меня резать, и я потерял сознание. Он только-только успел привести меня в чувство, а тут вы пришли.

— А ты аспекту об этом говорил?

Френтис покачал головой.

— Даже не знаю почему. Просто мне показалось, что об этом никому говорить не стоит, кроме тебя.

Ваэлин ощутил озноб, не имеющий никакого отношения к вечерней прохладе. На миг он снова очутился в лесу во время своего испытания бегом и услышал тех людей, убивших Микеля и спорящих, того ли они убили. «Тот, другой… Ты же слыхал, чего сказал тот, другой… У меня от него мороз по коже…»

— Да, никому об этом не рассказывай, — велел Ваэлин. — Одноглазый тебе ничего не говорил.

Он взглянул на Френтиса, который, дрожа, кутался в плащ, и заставил себя улыбнуться.

— Он был просто безумец. Его слова ничего не значат. Но все же пусть лучше это останется между нами. Если рассказать об этом братьям, пойдут дурацкие разговоры…

Френтис кивнул и зашагал прочь, по-прежнему обнимая себя за плечи под плащом и, видимо, теребя свои шрамы. «Что ему приснится нынче ночью? — подумал Ваэлин и ощутил укол вины и сожаления. — Ну почему это не я убил Одноглазого?»

Глава девятая