Песнь крови

Последним отрядом, всходившим на корабли, были кумбраэльские лучники. Ваэлин предлагал их пустить вперед ренфаэльцев, чтобы солдаты не решили, будто Темный Меч лелеет какой-то предательский замысел, собираясь оставить их альпиранцам, но Брен Антеш удивил его, настояв на том, чтобы подождать до тех пор, пока не отплывут все остальные. Ваэлин предполагал возможность засады: в конце концов, он остался наедине с тысячей человек, которые видели в нем врага своего бога. Но все они без заминки взошли на корабли. Большинство либо не обращали на него внимания, либо кивали с почтением и опаской.

— Они вам благодарны за то, что остались живы, — сказал Антеш, поняв, о чем он думает. — Но они скорее умрут, чем скажут спасибо. Скажу хоть я.

Он поклонился. Ваэлин сообразил, что впервые видит, чтобы он кланялся.

— Пожалуйста, капитан.

Антеш выпрямился, взглянул на ожидающий корабль, посмотрел на Ваэлина.

— Это последний корабль, милорд.

— Знаю.

Антеш вскинул брови — до него наконец дошло.

— Вы не намерены возвращаться в Королевство.

— У меня дела в другом месте.

— Здесь вам задерживаться не стоит. От этих людей вам ждать нечего, кроме лютой смерти.

— А в пророчестве Темного Меча ждет именно это?

— Отнюдь. Его соблазняет колдунья, которая становится царицей благодаря своей способности вызывать пламя из воздуха. Они вместе сеют ужасные разрушения по всему миру, пока, наконец, ее пламя не поглощает его в порыве их грешной страсти.

— Ну, по крайней мере, мне есть на что рассчитывать.

Он поклонился Антешу в ответ.

— Удачи вам, капитан.

— Мне нужно кое-что вам сказать, — сообщил Антеш. Его лицо, обычно безмятежное, сделалось мрачным. — Я не всегда носил имя «Антеш». Когда-то меня звали иначе, и это имя вам хорошо известно.

Песнь крови зазвучала в полный голос, но это было не предупреждение, а отчетливый, ярый триумф.

— Ну-ка, ну-ка? — сказал Ваэлин.

* * *

Ожоги Ам Лина зажили неплохо, но было видно, что шрамы останутся у него навсегда. Правая сторона лица, от скулы до шеи, была обезображена большим пятном сморщенной, обесцвеченной кожи, такие же уродливые шрамы виднелись на руках и груди. Несмотря на это, Ам Лин вел себя так же непринужденно, как всегда, хотя просьба Ваэлина явно его опечалила.

— Она спасла меня, ходила за мной, — говорил он. — И так с ней поступить…

— А вы бы со своей женой поступили иначе? — спросил Ваэлин.

— Я бы следовал своей песне, брат. А вы ей следуете?

Ваэлин вспомнил ясную, торжествующую мелодию песни, которая звучала, пока он слушал то, что рассказывал ему Антеш.

— Куда больше, чем когда бы то ни было.

Он посмотрел каменотесу в глаза.

— Вы сделаете то, о чем я прошу?

— Похоже, наши песни согласны. Так что у меня нет выхода.

Шерин постучалась и внесла миску супа.

— Ему надо поесть, — сказала она, поставила миску рядом с постелью каменотеса и обернулась к Ваэлину: — А ты иди, помогай мне собираться.

Ваэлин коротко коснулся руки Ам Лина в знак благодарности и вышел из комнаты следом за ней. Шерин заняла прежние комнаты сестры Гильмы в подвале дома гильдии и деловито отбирала, какие из неисчислимого множества бутылочек и коробочек с лекарствами взять с собой.

— Мне удалось добыть небольшой сундучок для твоих вещей, — сказала она ему, отошла к шкафчику и повела рукой вдоль ряда бутылочек, выбирая одни и оставляя другие.

— У меня только это, — ответил он, сбросил свой плащ, свернул его и протянул ей вместе с дощечками, которые привез ему Френтис, завернутыми в платок Селлы. — Не очень-то богатое приданое, я понимаю.

Она бережно развернула платок, провела пальцами по замысловатым узорам.

— Красивый какой! Где ты это взял?

— Благодарственный дар от прекрасной девы.

— Мне уже можно ревновать?

— Вряд ли. Она сейчас на другом конце мира и, подозреваю, замужем за белокурым красавцем, которого мы оба когда-то знали.

Шерин раскрыла дощечки.

— Зимоцвет!

— Это от сестры.

— А у тебя есть сестра? Кровная?

— Да. Мы с ней всего один раз виделись. Мы говорили о цветах.

Она стиснула его руку, вызвав непреодолимую потребность быть рядом с нею, такую мощную и всепоглощающую, что Ваэлин почти готов был забыть то, о чем он просил Ам Лина, забыть про аспекта, про войну, про всю эту жалкую, кровавую историю. Почти.

— Губернатор Аруан договаривается насчет корабля, но у нас есть еще несколько часов, — сказал он, отошел к столу, где она готовила свои смеси, сел и откупорил бутылку вина.

— Возможно, это самая последняя бутылка кумбраэльского красного, что осталась в городе. Ну что, выпьешь с бывшим лорд-маршалом тридцать пятого пехотного полка, бывшим мечом Королевства, бывшим братом Шестого ордена?

Она выгнула бровь.

— Я что, связалась с пьяницей?

Он взял два бокала, плеснул в каждый понемногу красного.

— Ладно тебе, женщина, пей уж!

— Хорошо, милорд, — сказала она с напускной покорностью, села напротив и потянулась за бокалом. — Ты им сказал?

— Только Баркусу. Остальные думают, что я плыву последним кораблем.

— Мы еще можем вернуться. Теперь, когда война окончена…

— Тебе там места нет. Ты же сама говорила.

— Но ты так много теряешь!

Он потянулся через стол и стиснул ее руку.