Песнь крови

Ваэлин похлопал Норту по плечу и испытал облегчение, когда тот снова уронил голову.

— Мой брат не в себе, — сказал он девушке. — Приношу свои извинения.

— За что? Я из лонаков.

Девушка обернулась к аспекту:

— Я немного владею целительством. Если я могу чем-нибудь помочь…

— У нас весьма опытный врач, миледи, — ответил аспект. — Но все равно, благодарю вас за беспокойство. А теперь нам пора вернуться в мои покои и дать братьям возможность позаботиться о своих товарищах.

Он повернулся и направился прочь. Владыка башни последовал за ним, но остальные двое немного задержались. Гера Дракиль окинул их всех долгим взглядом, переводя глаза с Дентоса, обмякшего в руках Баркуса, на окровавленный нос Каэниса, потом на обвисшую фигуру Норты. На его лице, прежде непроницаемом, отразилось вполне узнаваемое отвращение.

— Иль лонахим хеарин мар дуролин, — грустно сказал он, и пошел прочь.

Девушку, Дарену, похоже, его слова смутили. Она коротко взглянула на них на прощание и повернулась, чтобы тоже уйти.

— Что он сказал? — спросил Ваэлин, заставив ее остановиться.

Девушка замялась. Ваэлин подумал, не станет ли она отрицать, что понимает по-сеордски, хотя он видел, что она все поняла.

— Он сказал: «Лонаки со своими псами обращаются лучше».

— Это правда?

Девушка слегка поджала губы, и Ваэлин успел заметить сердитую гримаску прежде, чем она отвернулась.

— Да, наверное.

Голова Норты запрокинулась назад, и он ухмыльнулся Ваэлину.

— Хорошенькая! — сказал он и окончательно потерял сознание.

* * *

— Как же получилось, что у владыки башни Северных пределов дочь из лонаков? — спросил Ваэлин у Каэниса.

Они шагали по стене. Шла послеполуночная стража. Одним из минусов четвертого года обучения в ордене было то, что с этих пор им регулярно приходилось дежурить на стенах. Сегодня народу на стене было мало: слишком много братьев лежали в лазарете или были слишком тяжело ранены, чтобы выйти в караул. Баркус оказался в их числе. Когда мальчишки дошли до спальни, он продемонстрировал глубокую рану у себя на спине.

— По-моему, у кого-то из них в меч был вбит гвоздь! — простонал он.

Норту уложили в постель и, как могли, промыли ему раны. По счастью, большинство ран оказались не настолько серьезными, чтобы их нужно было зашивать, и ребята решили, что лучше всего будет перевязать ему голову и оставить его отсыпаться. Дентосу пришлось хуже: ему, похоже, снова сломали нос, и он то и дело терял сознание. Ваэлин решил, что его надо отправить в лазарет вместе с Баркусом: зашить его рану им было не по силам. Дентоса замотавшийся мастер Хенталь уложил в постель, а Баркусу зашил рану, смазал ее корровым маслом, вонючим, но эффективным средством от заражения, и разрешил идти. Ваэлин с Каэнисом оставили его присматривать за Нортой, а сами в свою очередь отправились на стену.

— Ванос Аль-Мирна — человек непростой, его так сразу не раскусишь, — сказал Каэнис. — Но бунтаря вообще понять трудно.

— Бунтаря?

— В Северные пределы его сослали двенадцать лет тому назад. За что — наверняка никто не знает, но говорят, он осмелился оспаривать королевское слово. Он тогда был владыкой битв, и король Янус, хоть он и милостив и справедлив, однако бунта со стороны столь высокопоставленного приближенного он стерпеть не мог.

— Однако он здесь.

Каэнис пожал плечами:

— Король славится умением прощать. К тому же ходят слухи о том, что на севере, за лесом и равнинами, произошло великое сражение. По-видимому, Аль-Мирна разгромил войско варваров, что явились из-за льдов. Должен признаться, что не очень-то этому верю, но возможно, он вернулся, чтобы доложить королю о победе.

«Он был владыкой битв прежде моего отца», — осознал Ваэлин. Теперь он вспомнил — хотя сам был тогда совсем мал, — как отец вернулся домой и сообщил матушке, что будет владыкой битв. Она закрылась у себя в комнате и стала плакать.

— А его дочь? — спросил он, стремясь избавиться от этого воспоминания.

— Говорят, она лонакский найденыш. Он нашел ее потерявшейся в лесу. По-видимому, сеорда позволяют ему путешествовать по лесу.

— Должно быть, они относятся к нему с большим уважением.

Каэнис фыркнул.

— Уважение дикарей недорого стоит, брат мой!

— Тот сеорда, что приехал с Аль-Мирной, похоже, тоже не испытывает особого уважения к нашим обычаям. Быть может, с его точки зрения, это мы — дикари.

— Ты придаешь слишком большое значение его словам. Орден принадлежит Вере, и не таким, как он, судить о Вере. Хотя, должен признаться, мне любопытно, для чего владыка башни привел его поглазеть на нас.

— Думаю, он пришел не за этим. Подозреваю, у него какое-то дело к аспекту.

Каэнис пристально взглянул на Ваэлина.

— Дело? Да о чем они могут говорить между собой?

— Нельзя же оставаться совершенно глухим к миру за стенами, Каэнис. Владыка битв оставил свой пост, первый министр казнен. И вот теперь владыка цитадели явился на юг. Наверное, это что-нибудь да значит.

— В Королевстве всегда что-нибудь да происходило. Вот почему наша история так богата преданиями.

«Преданиями о войне», — подумал Ваэлин.