Песнь крови

– Это когда твой отец город сжег, что ли? Об этом он упомянул всего один раз. Сказал, что мельденейцы все равно не могли бы возненавидеть нас сильнее, чем уже ненавидели. К тому же их заранее предупреждали, что так и будет, если они не оставят в покое наши корабли и наши берега. Мой отец был очень прагматичным человеком, и сожжение города его особо не тревожило.

– А он тебе не говорил, почему он тебя сюда отправил?

Норта покачал головой. Быстро темнело, в его глазах отражалось яркое пламя костра, но красивое, правильное лицо оставалось в тени.

– Сказал только, что я его сын и что он желает, чтобы я вступил в Шестой орден. Я помню, что накануне он поспорил из-за этого с моей матерью – это было очень странно, они никогда не спорили, на самом деле, они вообще почти не разговаривали. Утром она не вышла к завтраку, и мне не дали попрощаться с нею, когда за мной пришла повозка. С тех пор я ее больше не видел.

Оба умолкли. Ход размышлений Ваэлина привел его к вопросам, которых лучше было не задавать.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал Норта.

– Да я вовсе и не думаю…

– Думаешь, думаешь. Да, ты прав. Мой отец отправил меня в орден, потому что твой отец отправил сюда тебя. Я тебе говорил, что они были соперниками, но я тебе не все рассказывал. Мой отец ненавидел владыку битв просто до отвращения. Было время, когда он мог говорить только об одном: как этот мясник, рожденный в канаве, подрывает его положение при дворе. Его просто бесило, что твой отец так популярен в народе. Это то, чего мой отец никогда добиться не мог. Он не был одним из них, он был благородный, а твой отец был простолюдин, который добился высокого положения благодаря своим собственным заслугам. И когда он отправил тебя сюда, это было проявление огромной преданности Вере и Королевству, публичная жертва, которую можно было повторить лишь одним способом.

– Извини…

– Да ладно, не извиняйся. Ты в той же степени жертва своего отца, что и я – своего. Мне потребовались годы, чтобы осознать, почему он так поступил, и в один прекрасный день в голове просто щелкнуло, и я все понял. Он отдал меня, чтобы укрепить свое положение при дворе.

Норта криво, невесело улыбнулся.

– Но, по всей видимости, наш драгоценный король не придал особого значения этому жесту.

«Я вовсе не жертва своего отца, – подумал Ваэлин. – Это мама отправила меня сюда, чтобы защитить меня». Но вслух он этого не сказал, подозревая, что Норте будет трудно это принять.

– Какая ирония судьбы, не правда ли? – продолжал Норта, помолчав. – Ведь если бы нас не отдали в орден, мы бы, скорее всего, сделались врагами, как и наши отцы. И наши сыновья стали бы врагами, а может, даже и их сыновья, и это бы все длилось и длилось. По крайней мере, так наша вражда закончилась, не начавшись.

– Ты как будто доволен, что попал в орден.

– Доволен? Да нет, я просто смирился с этим. Теперь это моя жизнь. И кто скажет, что принесет нам будущее?

Меченый зевнул, его зубы блеснули в свете костра. Пес подошел к Ваэлину, потерся о него и улегся спать. Ваэлин похлопал собаку по боку и откинулся на спальник, высматривая в россыпи звезд над собой отдельные созвездия и выжидая, когда его сморит сон.

– Я… я чувствую, что обязан тебе, брат, – сказал Норта.

– Чем?

– Жизнью.

Ваэлин осознал, что Норта пытается его поблагодарить – единственным способом, каким Норта был способен кого-то поблагодарить. Он не в первый раз задался вопросом, что за человек вырос бы из Норты, если бы отец не отправил его сюда. Будущий первый министр? Меч Королевства? Или даже владыка битв? И все равно: вряд ли он стал бы человеком, который готов пожертвовать сыном только ради того, чтобы обойти соперника.

– Я не знаю, что принесет нам будущее, – сказал наконец Ваэлин брату. – Но подозреваю, у тебя будет немало возможностей вернуть долг.

* * *

Удивительной особенностью жизни в ордене было то, что чем старше они становились, тем суровее делалось обучение. Их мастерство, казалось, возрастало не по дням, а по часам, оттачиваясь, как острие клинка. И вот к тому времени, как осень сменилась зимой, они стали уделять вдвое больше времени мечному бою, а потом и втрое, пока наконец не стало казаться, что они ничем другим и не занимаются. Мастер Соллис занимался только ими, с младшими учениками работали другие, теперь далекие люди. Вся их жизнь была посвящена мечу. Почему – это был не секрет. На следующий год их ждало испытание мечом, когда им предстояло встретиться лицом к лицу с тремя приговоренными к смерти преступниками и победить… либо погибнуть.