Песнь молодости

Он встал, залпом выпил чашку чая и успокоился. Потом снова взял в руки приговор и усмехнулся: «Посмотрим, кто кого, товарищи большевики!»

Развалившись на огромной двуспальной кровати, Дай Юй закрыл глаза и задумался, куря беспрерывно сигарету за сигаретой.

Раскрыть измену Дай Юя было сложным и нелегким делом. На основании заявления Цзян Хуа и косвенных улик, сообщенных отдельными товарищами, Бэйпинский горком и Хэбэйский провинциальный комитет произвели тщательное расследование. Факты полностью подтвердились. Это была не просто измена партии, а сознательный шпионаж в пользу врага. Дай Юй выдал полиции Лу Цзя-чуаня и его семерых товарищей, трое из которых были казнены. После того как Дай Юя выпустили из тюрьмы, он установил связь с Сестрой Лю в надежде на то, что будет оставлен в Бэйпине и тем самым снова проберется на руководящую партийную работу. Но партия решила проверить его и направила в Баодин. Здесь у Дай Юя все сорвалось: только он хотел установить местонахождение Баодинского комитета партии, как получил назначение в уезд. Вскоре он узнал, что в местном отряде баовэйтуаней готовится мятеж. Лучшего случая проявить себя ему не представлялось. Люди были арестованы, Ли Юн-гуана расстреляли, а уездная партийная организация подверглась разгрому. Однако это навлекло на него подозрение Цзян Хуа, который тут же дал знать в Бэйпинский горком партии. Дай Юй был взят под наблюдение и в конце концов полностью разоблачен.

Этот случай поставил перед партийной организацией серьезную проблему: во-первых, Дай Юй мог причинить еще больший урон; во-вторых, враг получил возможность использовать сведения человека, который много лет был в курсе внутрипартийной жизни; и, в-третьих, Дай Юй мог, прикрываясь именем партии, искажать деятельность коммунистов и вербовать в охранку молодежь. По последним сведениям, поступившим в Бэйпинский горком, Дай Юй, действуя от имени партии, занимался провокационной деятельностью в учебных заведениях города. Он увлек Ван Сяо-янь, видимо для того, чтобы проникнуть в революционную студенческую среду. В связи с этим городской комитет партии наметил контрмеры: поручить Юй Чану огласить в машине решение об исключении Дай Юя из партии и вынесении ему приговора в качестве сурового предупреждения; направить на работу в Пекинский университет Линь Дао-цзин. Перед последней была поставлена задача — усилить в университете партийную работу, сплотить студентов, активизировать патриотическое движение за отпор Японии и спасение родины, а также вырвать Сяо-янь из-под влияния Дай Юя, разоблачив перед нею его подлинный облик, раскрыть студентам глаза. Вот почему в приговоре ничего не было сказано о Линь Дао-цзин и последних занятиях Дай Юя. Матерый агент охранки оставался в неведении.

Глава двадцать четвертая

В начале октября Линь Дао-цзин была назначена секретарем партячейки на улице Шатань. Она изменила фамилию на Лу Фан и распростилась с Лю. На новом месте она сразу же связалась с руководителем партийной группы университета Хоу Жуем — худеньким двадцатичетырехлетним студентом четвертого курса исторического факультета, однокашником Ван Сяо-янь.

Однажды после обеда Дао-цзин под видом землячки пришла к нему с рекомендательным письмом от партийной организации. Они встретились в комнатке Хоу Жуя, на втором этаже серого корпуса университета. Разговор был коротким и деловым.

— Очень хорошо, что ты пришла. За последние два года наша партийная организация очень ослабла: было подряд несколько арестов… Очень ослабла… До сих пор не можем оправиться.

— Каким образом удалось уцелеть тебе и Сюй Хуэй? — спросила Дао-цзин.

Хоу Жуй улыбнулся, посмотрел в окно и доверительно ответил:

— Помогла моя маскировка. Я тут на хорошем счету, все время сижу за книгами, никуда не хожу, ни с кем не говорю о своих взглядах. Сюй Хуэй держала себя активнее, но тоже общалась с отсталыми и даже реакционно настроенными студентами. Это не вызывало подозрений.

«Как же ты мог развернуть работу, если сидел, как улитка?» — подумала Дао-цзин и решила спросить у него про Ван Сяо-янь.

— Мне бы хотелось начать с троцкистов в нашем университете, — продолжал Хоу Жуй. — Вначале они называли себя «Движущей силой», а потом влились в «Движение за новую жизнь». Эти прохвосты обманывали и разобщали молодежь своими левыми фразами, а действовали заодно с гоминдановскими молодчиками и собирали сведения для охранки. Теперь о Ван Сяо-янь. Она связалась с этими троцкистами, особенно с их руководителем Ван Чжуном — студентом третьего курса исторического факультета.

Дао-цзин было больно слушать такое про свою подругу. Она долго молчала, глядя на худое, неуверенно улыбающееся лицо Хоу Жуя, потом резко встала.

— Товарищ Хоу Жуй, давай подумаем, что делать. Может быть, ты соберешь партийную группу? Надо открыть огонь по этим мерзавцам. Нельзя сидеть сложа руки! Посмотри, события на севере подняли всю учащуюся молодежь Бэйпина. Славный Пекинский университет не должен остаться в стороне!

Дао-цзин ушла, попросив Хоу Жуя помочь ей установить связь с Сяо-янь.