Песнь молодости

— По правде говоря, подстроенная тобой ссора Линь Дао-цзин с Ван Сяо-янь еще не означает, что Ван Сяо-янь находится теперь под нашим контролем. Нам предстоит еще немалая работа. Интеллигентики в Китае хуже солдатни. Их нужно своевременно ограничивать и никоим образом не допускать, чтобы они организовывались и объединялись. Именно это я хотела тебе сказать, а ты побежал. Послушай, эту твою «невесту» нужно взять в руки и заставить вступить в нашу «коммунистическую партию». Пусть она восстановит прежние связи с Линь Дао-цзин и войдет в курс дел университетской партийной организации. Не думай, что в Поднебесной все спокойно: в университете наверняка орудуют коммунисты. Линь Дао-цзин — это такой человек, за которым необходимо следить. Если ты узнаешь в довершение к этому фамилии и адреса новых ответственных коммунистов бэйпинской организации, пусть даже одного, то наш шеф здорово вознаградит тебя. Дело стоящее! — Женщина похлопала Дай Юя по плечу и выразительно улыбнулась.

Дай Юй встал и деревянной походкой пошел к выходу.

В темном переулке в лицо ему ударил холодный порыв ветра. Он зябко поежился, застонал и торопливо зашагал. Ему опротивела эта женщина, похожая на змею, но он боялся порвать с ней. В его мерзкой душонке теплилась любовь к Сяо-янь, но как слаба была эта искорка любви! Дай Юй навсегда отравил жизнь себе, многим другим людям и своей любимой девушке.

Если на деле он был презренным рабом этой страшной, вульгарной женщины, которая помыкала им как хотела, то при встрече с Ван Сяо-янь Дай Юй преображался: становился молчаливым и благородным молодым человеком. Его рыбьи глаза внимательно смотрели на Ван Сяо-янь, и он заботливо спрашивал:

— Янь, ты как будто похудела за эти дни? Что тебя тревожит?

— Ничего. Не знаю почему, но мне сейчас больше, чем когда-либо прежде, хочется участвовать в политической жизни, а некоторые студенты как-то сторонятся меня…

— Нет, это не так, — нравоучительным тоном произнес Дай Юй. — Мелкобуржуазным интеллигентам свойственны колебания. Сегодня они настроены революционно, а через несколько дней их энтузиазм пропадает из-за какого-нибудь пустяка, и они становятся даже на путь контрреволюции. Разве твоя лучшая подруга Линь Дао-цзин не служит типичным примером? Янь, не переживай, организация готова принять тебя в партию.

— Что? — взволновалась Сяо-янь. — Что ты говоришь, Цзюнь-цай?

Дай Юй схватил руки Сяо-янь и прижал их к своим губам. Его желтое лицо приблизилось к светлому лицу девушки. Закрыв глаза, он зашептал:

— Дорогая, ты вступаешь в передовой отряд пролетариата. Мы пойдем с тобой по одному пути…

— Правда? — радостно и в то же время с печалью в голосе произнесла Сяо-янь. Больше она не проронила ни слова.

Прощаясь, Дай Юй склонил голову к ней на плечо и вкрадчиво заговорил:

— Янь, если тебе трудно без Линь Дао-цзин, поищи ее, возобнови с ней дружбу… — Заметив, что Сяо-янь никак не реагирует, он добавил: — Только тебе нужно будет проявить бдительность и сразу же сообщать в организацию о всех ее поступках, высказываниях, делах и людях, с которыми она общается. Докладывать об этом надо секретарю нашей ячейки — это будет твоя первая работа в университетской партийной организации.

Сяо-янь слушала безучастно, и Дай Юй стал злиться:

— Это главный наш принцип: коммунист не должен ставить выше всего личные отношения. В интересах работы ты обязана сблизиться с Линь Дао-цзин и разобраться в ее контрреволюционной деятельности. Могу сообщить тебе, что у нее давно установлены тайные связи с агентом охранки Ху Мэн-анем. Он ее любит. Разве ты этого не знала?

— Ху Мэн-ань? — Сяо-янь передернуло, словно она увидела змею. — Как же так? Ведь Дао-цзин ненавидит его…

— Представь себе! Тебе просто не хватает диалектического подхода к явлениям. — Дай Юй принял строгий вид. — Ты совсем не разбираешься в марксизме. Тебя одолели мелкобуржуазные фантазии и правый оппортунизм. Это решение организации. Завтра пойдешь к Линь Дао-цзин. Говорят, что она продолжает орудовать в университете. Твоей работой будет руководить Ван Чжун с исторического факультета. Ты должна добросовестно выполнять его указания.

После ухода Дай Юя Сяо-янь легла ничком на кровать. Ее терзали сомнения. «О Небо, что же это такое? Как во сне!.. Разве… разве я смогу говорить теперь с ней?» — подумала она, и тут же перед глазами Сяо-янь встало окровавленное лицо Линь Дао-цзин и ее распростертая на ступенях лестницы фигура. «И та обезьяна, которая ударила Линь Дао-цзин, будет теперь руководить мною?» — задала себе вопрос Сяо-янь.

«Прием в партию» не обрадовал, а скорее вызвал какое-то непонятное ощущение тяжести на душе. Она подошла к столу, рассеянно пролистала книгу. Сяо-янь выдвинула ящичек, достала записку Линь Дао-цзин и прочитала от начала до конца снова. Удивительно, как она до сих пор не отдала ее Дай Юю? Несколько раз она собиралась это сделать, но удерживало глубокое чувство старой дружбы к Линь Дао-цзин.

Вот что было в записке: