Песнь молодости

«Дорогая Янь, хоть ты не выносишь меня и почему-то презираешь, я все-таки по-прежнему люблю тебя, верю тебе — ведь мы вместе с тобой выросли. Какая у нас была глубокая дружба и вера друг в друга! Когда мне бывало трудно, ты всегда шла мне на помощь! Я не могу забыть тебя. Никогда тебя не забуду!

Янь, поверь, я не лгу. Забота о тебе заставляет меня писать только правду. Тебя обманули! Дай Юй — опытный провокатор. Он обманывает тебя. На его совести множество грязных дел. Ты поверила ему и порвала нашу дружбу, ты идешь по опасному пути, Янь… Это тревожит меня и всех нас. Ты — наша надежда. Я знаю, Янь, ты сейчас не веришь мне, тебя ослепляет любовь. Но я думаю, что у тебя еще остался рассудок. Взвесь все хладнокровно, и ты убедишься, что заблуждаешься. Будет трудно — знай, что я остаюсь твоим лучшим другом. Только позови меня! Янь, дорогая моя, я к тебе приду в любую минуту!»

Прочитав это дружеское и заботливое письмо, Сяо-янь забыла слова Дай Юя о том, что Линь Дао-цзин шпионка. Глубоко взволнованная, она расплакалась; немного погодя успокоилась, собралась с мыслями и положила записку в коробочку. Теперь у нее снова мелькнула мысль: «А кто все-таки кого обманывает?» Сяо-янь холодно усмехнулась: вера в Дай Юя брала верх. «И эта изменница еще говорит, что я иду по опасному пути?.. А что, если Линь Дао-цзин права? Тогда Дай Юй… Нет, не может быть!» — Сяо-янь боялась и мысли об этом. Вот почему при встрече с Дай Юем она не могла найти себе места и даже равнодушно восприняла свой «прием в партию».

Глава двадцать шестая

Комнату Ли Хуай-ин, похожую на кабинет и вместе с тем на салон светской женщины, заполняли книги и множество разных безделушек. На застекленном шкафу, в котором стояли английские книги в красивых переплетах, возвышались горшки с декоративными растениями, преимущественно молодыми побегами бамбука. На белых стенах висело несколько репродукций с известных европейских картин. Светло-зеленый абажур мягко рассеивал свет.

Дао-цзин пришла в седьмом часу. В комнате было два незнакомых ей человека, поэтому она сделала вид, что первый раз видит Хоу Жуя, и тепло поздоровалась лишь с одной Ли Хуай-ин.

Ли Хуай-ин защебетала, как ласточка:

— Знакомьтесь: Лу Фан, моя старая подруга. А это — У Цзянь-чжун, Чжан Лянь-жуй, Хоу Жуй — студенты нашего университета.

Дао-цзин пожала всем руки и подсела к столу:

— Я вижу, у вас тут серьезный разговор идет. Я не помешаю?

— Нет, Лу Фан, ты очень кстати пришла. Они мне уже все уши прожужжали. Им не нравится, что я читаю Шекспира. Один говорит: «Родина погибает», другой: «Обстановка накалилась». Ах!.. К чему все это? Лучше уж о чем-нибудь другом поговорить.

— Хватит! Тебе бы только твердить песенки из «Сна в летнюю ночь», — полушутя-полусерьезно прервала ее полная, краснощекая Чжан Лянь-жуй. — Меня тоже мало волнуют государственные дела, но я не могу равнодушно слушать тебя. Неужели ты еще не знаешь, что из Гугуна начали вывозить на юг все ценности? Неужели не видишь, как над нашими головами каждый день летают японские самолеты? А нашего ректора японцы увезли в расположение своих войск и три часа «беседовали» с ним. Что это все предвещает, как не гибель родины?

— Ну ладно, ладно! — заткнула уши Ли Хуай-ин. — Почему это ты вдруг так горячо заговорила? Делать нечего, что ли? Если не замолчишь, прогоню отсюда! «Спасение, спасение»!.. Хочешь, чтобы я вместо тебя, как попугай, твердила это слово?

Чжан Лянь-жуй только смеялась.

Постепенно Ли Хуай-ин вовлекла в разговор всех присутствующих. У Цзянь-чжун, спокойный, молчаливый юноша, обратился к Хоу Жую:

— За последние дни появилось много тревожных слухов. Говорят, что Сун Чжэ-юань замышляет с японцами какую-то «автономию». Что ты на это скажешь, Хоу Жуй?

— Да, обстановка очень напряженная, — чуть заикаясь, начал Хоу Жуй. — Вы, наверно, знаете, что мэр Тяньцзиня послал телеграмму гоминдановским властям, в которой открыто потребовал «создать автономию пяти провинций для борьбы с коммунистами». Японские войска со вчерашнего дня начали крупные маневры в районе Бэйпин-Шэньянской и Бэйпин-Ханькоуской железных дорог, избрав Бэйпин в качестве «условного противника». Ввиду этого университет «Цинхуа» эвакуируется в Чанша, а Северо-Восточный университет — в Тайюань… Вообще говоря, мы все ходим, наверно, на свои последние лекции…

— Что? Разве и «Цинхуа» собирается эвакуироваться? — тревожно спросила Ли Хуай-ин, широко раскрыв глаза.

— А! Это тебя обеспокоило! Еще бы, ведь «он» там… — засмеялась Чжан Лянь-жуй. — Я вот что хочу еще сказать. Смотрите: Абиссиния — маленькая страна с населением в пять с половиной миллионов человек, а как она сопротивляется Италии — великой державе! Даже одержала ряд побед. Наш же Китай — эх!.. Северо-Восток потерян, да откажемся еще и от севера… Увидишь японцев на улицах Бэйпина — пожалуй, умрешь от стыда и гнева.