Песнь молодости

«Она плачет?..» Как только Юй Юн-цзэ пришла эта мысль, его охватила жалость к ней, и гнев прошел. Он вдруг понял, что Дао-цзин необыкновенная женщина, что она человек с возвышенными идеалами и что он должен понять ее и простить. «Она добродетельна и правдива, она не может обманывать, не может полюбить другого. Я просто становлюсь обывателем и сам себя мучаю…»

От этой мысли ему стало спокойнее и легче на душе. Он наклонился и тихо поцеловал Дао-цзин, затем взял со стола написанное письмо и бросил его в печку. Глядя на огонь, охвативший бумагу, он поднял руки, облегченно вздохнул, потянулся, зевнул и, быстро раздевшись, лег в постель.

Глава четырнадцатая

Сюй Нин пришел к Бай Ли-пин, но ее не оказалось дома. Тогда он заглянул в комнату Дао-цзин и, остановившись на пороге, спросил:

— Где Бай Ли-пин? Почему ее опять нет дома?

— А я откуда знаю? — ответила Дао-цзин, насмешливо глядя на расстроенное лицо Сюй Нина. — Ее часто не бывает дома.

Прежде Сюй Нину очень нравилась Цуй Сю-юй, но после ее отъезда на Северо-Восток он пленился обворожительной Бай Ли-пин. Последнее время они часто встречались. Однако знакомых у Бай Ли-пин было довольно много, и Сюй Нин частенько не заставал ее дома. Приходилось идти к соседке и расспрашивать.

Присев на скамеечку, Сюй Нин растерянно произнес:

— Дао-цзин, скажи, что происходит с Бай Ли-пин?

— Есть что-нибудь от Цуй Сю-юй? — в свою очередь, спросила Дао-цзин. — Это правда, что она вступила в Добровольческую партизанскую армию?

Сюй Нин густо покраснел. Этот обычно жизнерадостный, любящий посмеяться и пошутить юноша вдруг лишился дара речи. Он, растерянно моргая глазами, некоторое время смотрел на стену, затем на лице его появилась горькая улыбка.

— Ты ошибаешься, Дао-цзин. Моя любовь к Цуй Сю-юй гораздо серьезнее, чем увлечение Бай Ли-пин. Если бы не нужно было кончать институт, я уехал бы вместе с Цуй Сю-юй на Северо-Восток и вступил в Партизанскую армию. А Бай Ли-пин… Она ветреница… Я знаю…

— Знаешь — и хорошо!

Дао-цзин не умела лукавить, не любила говорить красивые слова, и ей было не по душе подобное отношение Сюй Нина к любви. Поэтому она прямо и честно сказала ему:

— Сюй Нин, не забывай Цуй Сю-юй. Ведь это такая девушка!..

— Да, ты права, Дао-цзин. По правде говоря, я постоянно думаю о ней. И как только вспомню, какая-то горечь…

Сюй Нина тронуло искреннее участие Дао-цзин, и он неожиданно заговорил с ней, как с закадычным другом, которому поверяют сердечную тайну:

— Собственно, я к Бай Ли-пин никаких чувств не питаю. Но она… ох, и ловко меня окрутила! Нам приходится все время заниматься вместе, поэтому… А, хватит о ней, я с собой справлюсь!..

Он замолчал, задумавшись, затем встал, собираясь уходить.

— Сюй Нин, я хотела тебя спросить, — остановила его Дао-цзин, — ты видел Лу Цзя-чуаня и Ло Да-фана?

— Ах ты, чуть было не забыл! Лу велел передать тебе: завтра день памяти жертв событий «18 марта». Студенты Бэйпина собираются провести большой митинг, потом, возможно, будет демонстрация. Ты пойдешь?

— Пойду! — ни секунды не колеблясь, ответила Дао-цзин. — А ты? Ты тоже? И Лу Цзя-чуань?

— Лу? Конечно, он будет!

С лукавой гримасой он слегка подтолкнул Дао-цзин.

— И я тоже буду, это уж точно! Да, еще, Дао-цзин, ты должна привлечь на митинг как можно больше своих друзей и знакомых. Лу Цзя-чуань говорит, что нужно собрать побольше людей. Ну, я пошел. До свидания! Сбор завтра в восемь утра на нашем стадионе. Обязательно приходи!

Сюй Нин уже был далеко, а Дао-цзин все еще стояла на пороге, с улыбкой глядя ему вслед. Никогда в жизни она не участвовала еще ни в одной демонстрации, не была ни на одном митинге. Как все это будет выглядеть, когда вместе соберется так много народу?

Когда со стопкой книг под мышкой из университета вернулся Юй Юн-цзэ, Дао-цзин порывисто схватила его за руку:

— Юн-цзэ, я иду на демонстрацию: завтра годовщина событий «18 марта»! Пойдем вместе?

— Что? Ты что надумала? — Юй Юн-цзэ удивленно посмотрел на Дао-цзин.

— Годовщина событий «18 марта»! Ты не пойдешь?

Юй Юн-цзэ медленно положил книги, помолчал и, наконец, холодно произнес:

— Дао-цзин, послушай меня, не ходи! Говорят, кругом аресты… Если бы речь шла о спасении родины, тогда другое дело. Но «18 марта» — подумаешь, какая памятная дата! Ни в коем случае. Дао-цзин, успокойся! Всех туч на небе не перечтешь — кто знает, из какой хлынет ливень!..

На лице его появилось жалкое, молящее выражение.

— Нет! Если все будут такими трусами, как ты, тогда, пожалуй, и одного падающего с дерева листа будет достаточно, чтобы убить человека.

Дао-цзин обычно терпеливо сносила ворчание Юй Юн-цзэ, но когда разговор касался революции, она сразу вспыхивала и не шла ни на какие уступки.

— Хорошо, оставим это. Я все-таки рассчитывала, что ты пойдешь со мной. Споришь с тобой, споришь, а ты все равно пытаешься тащить меня назад. Ну, ладно, хватит! Никто в конце концов не вправе вмешиваться в мои дела!

И Дао-цзин выбежала из комнаты.

Она направилась к Ван Сяо-янь, которую надеялась первой уговорить пойти на демонстрацию.

Но Сяо-янь сразу же спросила: