Песнь молодости

Дао-цзин смутилась еще больше. Она тихо сидела на большом деревянном ящике. Перед глазами у нее проносились картины недавней схватки. Она все еще была в возбужденном состоянии. Впервые в жизни Дао-цзин своими главами видела, как жестоко расправлялась реакция с патриотической молодежью, как отважно вели себя Лу Цзя-чуань, Ло Да-фан, да и все, кому пришлось сегодня пролить кровь. А она? Вспомнив о своем смятении, Дао-цзин невольно с уважением посмотрела в сторону соседки, хотя в темноте не могла разглядеть ее лица. Перед нею, словно на экране, мелькали то решительные, смелые глаза девушки, то ее маленькие руки, яростно царапающие толстую физиономию полицейского. На душе у Дао-цзин стало тяжело и неспокойно…

— Как тебя зовут?

Тихий шепот девушки прервал поток беспорядочных мыслей Дао-цзин. Она ответила и, помедлив немного, в свою очередь, спросила имя девушки.

— Сюй Хуэй.

— Сюй Хуэй? — весело и удивленно переспросила Дао-цзин. — Я тебя знаю. Ты руководила демонстрацией на юге.

— Тише, не так громко, — понизив голос, проговорила Сюй Хуэй, зажимая ей рот рукой. — Ты слышала обо мне от Сюй Нина? Я тоже давно тебя знаю.

Они замолчали. Однако теперь, познакомившись, они сидели в темноте, крепко держась за руки, словно старые подруги.

Прошло часа два. Было, вероятно, уже за полдень, когда рабочий открыл дверь и включил свет. Дао-цзин увидела Лу Цзя-чуаня, стоявшего за дверью. На нем тоже была спецовка. Дао-цзин радостно бросилась к нему:

— Лу, у вас все в порядке?

Лу Цзя-чуань улыбнулся, но вид у него был мрачный. Пожимая руку Дао-цзин, он сказал:

— Выходите, господа полицейские убрались восвояси.

Сюй Хуэй тоже подскочила к Лу Цзя-чуаню и зашептала:

— Ну как? Много жертв?

Лу Цзя-чуань еще более помрачнел.

— Арестовано более сорока, убито двое… Сколько раненых, пока неизвестно… Арестовали Ло Да-фана.

— Ло Да-фана?

«Борьба… Борьба требует жертв, она ведется, не на жизнь, а на смерть…» Теория, которую Дао-цзин изучала, подтверждалась на практике.

Сюй Хуэй и рабочий ушли. Спустя некоторое время через задние ворота университета вышли Лу Цзя-чуань и Дао-цзин. Они миновали несколько переулков, прошли мимо ворот Дианьмынь[55] и направились в западную часть города. Они шли молча, быстрым шагом, и только когда университет остался далеко позади, Лу Цзя-чуань вымолвил:

— Ты одна пришла на митинг?

— Да, — смущенно кивнула Дао-цзин. — Сюй Нин просил собрать побольше народу, но… никто не пошел.

— Почему?

— Как только я заговаривала об этом, мои знакомые сразу шли на попятный и малодушно отказывались.

Лу Цзя-чуань молчал. Он шел, глубоко задумавшись и глядя прямо перед собой. Горькие мысли одолевали его. Дао-цзин исподтишка поглядывала на него, опасаясь, не сказала ли она чего-нибудь лишнего.

— Дао-цзин, ты открыла мне глаза!

Дойдя до Шишахая[56], Лу Цзя-чуань повел Дао-цзин вдоль пустынного берега этого заброшенного озера.

— Некоторые наши лозунги зачастую не находят отклика в сердцах людей. К каждой памятной дате устраиваются митинги, демонстрации, каждый раз столько людей гибнет, попадает в руки полиции!.. В чем же дело?.. — Он, казалось, говорил сам с собой. — Что ты думаешь о сегодняшних событиях? — спокойно спросил Лу Цзя-чуань после длительного раздумья.

— Что думаю? Очень многое. — Дао-цзин понизила голос. — Я пережила и поняла гораздо больше, чем если бы прочла кучу книг или выслушала бы сотни ваших объяснений. Словно у меня вдруг выросли крылья, и я взлетела высоко-высоко, откуда все так хорошо видно!..

Дао-цзин улыбнулась своей милой, непосредственной улыбкой. Помолчав немного, она неожиданно спросила:

— А почему сегодня не было Сюй Нина? Он говорил, что придет.

Лу Цзя-чуань усмехнулся:

— Выросли крылья и сразу захотела взлететь в небо? Этого еще мало. Нужно закалить себя в борьбе, в общении с народом. А Сюй Нин? Он, вероятно, пошел по пути Бай Ли-пин: наверняка струсил. А ты не испугалась, Дао-цзин? Захочешь прийти в следующий раз?

— Лу, вы должны поверить мне, понять меня… Я не такая уж слабая. Я постоянно твержу себе, что непременно должна учиться у вас, настоящих революционеров… За эти два месяца вы научили меня многому, а сегодня я поняла еще больше… Вы не знаете, как я благодарна вам за то, что вы открыли мне новый мир!

На ее длинных ресницах заблестели слезы, волнение сдавило горло, она не могла продолжать. Лу Цзя-чуань подошел к ней ближе и крепко пожал руку. Ее энтузиазм, смелость и искреннее стремление к участию в революционной борьбе глубоко тронули его. Он долго смотрел ей в лицо, не произнося ни слова.

— Дао-цзин, меня ждут дела, нам пора расстаться! — через силу вымолвил, наконец, Лу Цзя-чуань: она, кажется, начинала ему нравиться. — Возвращайся поскорей домой, Юй Юн-цзэ наверняка уже сходит с ума.

Дао-цзин вспыхнула и смущенно забормотала:

— Зачем смеяться, Лу? Это довольно печальная история… — Она замолкла на минуту. — Подождите, я хочу спросить вас, как был арестован Ло Да-фан? Я видела его какое-то мгновение, когда он громко запел «Интернационал».