Песнь молодости

— Несколько полицейских набросились на двух студенток и хотели арестовать их, но тут подоспел он и своими кулачищами сбил двоих из них с ног. Студенткам удалось бежать, а Ло Да-фана окружили и арестовали.

Лу Цзя-чуань говорил это спокойно, однако в его словах Дао-цзин почувствовала скрытую боль. Не дав ей выговорить ни слова, он торопливо сказал:

— До свидания, меня ждут дела!

— Прощайте. Будет время — заходите!

Дао-цзин не хотелось расставаться с Лу Цзя-чуанем. Рядом с ним она чувствовала себя спокойной, отважной, сильной. Лу Цзя-чуань посмотрел на ее печальное лицо и улыбнулся.

— Хорошо! Непременно зайду, только…

Не договорив, он быстро зашагал прочь.

Дао-цзин понуро стояла под ивой, глядя вслед Лу Цзя-чуаню, пока он не скрылся из виду.

Глава шестнадцатая

Утром, проснувшись, Юй Юн-цзэ не нашел рядом с собой Дао-цзин. Прислушиваясь, не готовит ли она завтрак, он быстро вскочил с постели и, приоткрыв дверь, через щелку осмотрел двор. Двор был пуст. Юй Юн-цзэ с силой захлопнул дверь, так что лопнула бумага на окнах. Он вернулся к кровати и, повалившись на нее, закрыл глаза:

— Кончено!.. Кончено!.. Делаешь для человека только хорошее, а самому приходится…

Лицо его исказила гримаса. Ему не хотелось вставать, не хотелось двигаться. Он думал о том, какую изобретательность проявил он этой ночью, как мягко и ласково убеждал Дао-цзин не ходить на демонстрацию, и все оказалось напрасным! Какова упрямица!.. Тайком, не сказав ни слова, ушла… Поступок Дао-цзин сильно задел его самолюбие и причинял страдания. Юй Юн-цзэ раздумывал над тем, как ему дальше жить с такой женщиной, как сложатся их дальнейшие отношения? Неожиданно он вспомнил улыбающееся лицо Лу Цзя-чуаня, и новый прилив гнева охватил его. Юй Юн-цзэ вскочил с постели, отшвырнул прочь одеяло и, не умывшись и не позавтракав, тяжелым шагом направился в библиотеку.

Последние месяцы библиотека служила ему убежищем от семейных невзгод. Когда он испытывал неудовлетворенность своей личной жизнью, когда чувствовал свою слабость перед Линь Дао-цзин, когда замечал порой, что утратил юношескую прямоту и отвагу, или когда его душу терзали противоречивые чувства, он всякий раз укрывался в тиши библиотеки. Привычная обстановка, тишина, которую не нарушали ни борьба, ни лозунги, люди, мирно занимающиеся своим делом, — все это действовало на него успокаивающе. Здесь он просиживал часами, углубившись в толстые книги в шелковых переплетах. Когда ему удавалось найти в какой-нибудь книге полезный для себя материал, радость его отодвигала на задний план все личные неурядицы.

На стадионе университета шел митинг, а Юй Юн-цзэ сидел в тишине на жестком деревянном стуле, углубившись в свои занятия и забыв обо всем на свете. Сначала он никак не мог сосредоточиться — этому мешала злоба, кипевшая в груди. Но через несколько минут, окинув взором длинные столы библиотеки и примелькавшиеся уже лица нескольких студентов, склонившихся над книгами, он успокоился. Вскоре, сосредоточенный и серьезный, Юй Юн-цзэ полностью углубился в работу.

— Долой японский империализм! Долой гоминдановских предателей!

Бурные, мощные возгласы, доносившиеся со стадиона, время от времени врывались в тишину библиотеки, нарушая ее, подобно тому, как нарушают спокойную гладь воды камешки, бросаемые озорником мальчишкой. Но проходят мгновения, и волны на воде исчезают. Так и студенты, сидевшие за книгами в библиотеке: они поднимали головы, хмурили брови, нервно посматривая в окно. Но вскоре встревоженные лица их принимали обычное выражение.

Пою я песнь во славу вина —Ведь скорбью заполнен мир,

И жизнь — как утренняя роса,И годы — единый миг…

неожиданно для себя вспомнил Юй Юн-цзэ строки из Цао Мэн-дэ[57]. Странная, необъяснимая тоска на миг сжала его сердце. Он отложил книгу и подошел к окну. Ветви деревьев уже покрылись влажной зеленью, под теплыми лучами солнца готовились раскрыть свои лепестки первые цветы персика, в воздухе разливался пьянящий аромат весны. Юй Юн-цзэ стоял у окна, уставившись в одну точку, мысли его вновь вернулись к Дао-цзин. Что делает она в этот теплый весенний день?.. Воображение унесло его в далекий и прекрасный мир. Его Дао-цзин ушла… И не к этой шумной толпе, не для какой-то там борьбы — нет! Она ждет его на берегу моря вся в белом, словно святая. Стройная, изящная фигура, белое, нежное лицо, глаза большие и глубокие… Он думал о ней с такой тоской, как будто не видел ее много дней, как будто она никогда не вернется…

Раскатистые винтовочные выстрелы вернули Юй Юн-цзэ к действительности, гневные выкрики и нестройный шум за окнами заставили в страхе забиться его сердце.

— Что там происходит? — крикнул он стоявшему неподалеку студенту, который с испуганным видом выглядывал в окно.

— Стреляют! Слышишь? Это на нашем стадионе…