Песнь молодости

— Это цветы. Вы, наверное, их не любите, но… — Дао-цзин смутилась и поставила вазу на стол. — Вы, конечно, станете шутить надо мной, но я очень люблю цветы, а эти я только что нарвала.

К ее удивлению, Цзян Хуа взял вазу и с удовольствием вдохнул аромат цветов.

— Какой запах! Каждый человек любит прекрасное. Почему вы решили, что я не люблю цветы? — спросил он, ставя вазу обратно на стол. — Дао-цзин, вы хорошо знаете Динсянь. Дело в том, что я хочу навестить одного приятеля…

— Вы хотите пойти в город? Ведь сейчас будет завтрак. Давайте позавтракаем, а потом я провожу вас.

— Не нужно, ведь вы должны идти на уроки. Я дойду один. — Подумав мгновение, Цзян Хуа улыбнулся: — Да, мне в голову пришла одна мысль: вы обязательно должны быть готовы к тому, что кое-кто может неправильно понять наши отношения.

Дао-цзин чуть зарумянилась и быстро ответила:

— А что тут страшного? Пусть себе думают, что хотят! Вы не волнуйтесь за меня.

— Ну, тогда все в порядке! — облегченно улыбнулся Цзян Хуа. — Дело в том, что мне бы хотелось пожить здесь несколько дней. Как вы на это смотрите?

— Прекрасно. Я попрошу директрису, чтобы она поскорее подыскала вам работу.

— Хорошо.

Когда школьные учителя увидели молодого человека, приехавшего к Дао-цзин, и заметили, какие хорошие отношения были между ними, они решили, что Цзян Хуа ее любовник. Об этом среди них пошли пересуды. За завтраком толстяк У Юй-тянь, о котором Дао-цзин рассказывала Цзян Хуа, громко спросил ее:

— Госпожа Линь, ответьте, пожалуйста, на один маленький вопросик: почему это у нас в Китае иногда любовники предпочитают называть себя двоюродными братьями и сестрами?

Все учителя, сидевшие за столом, расхохотались; один лишь У Юй-тянь остался серьезным. Густые брови на его лоснящемся лице озабоченно сошлись на переносице.

Дао-цзин не испугалась этого неожиданного нападения. Она была уже готова к нему. Оставаясь невозмутимой и прожевывая кусок лепешки, она не спеша ответила:

— Неужели вы даже этого не можете сообразить? Все очень ясно. Это происходит потому, что в Китае чрезвычайно сильны феодальные пережитки и на пути любви стоит множество препятствий. Поэтому открыто говорить о своей любви никто не решается, и люди называют себя двоюродными братьями и сестрами.

Глаза У Юй-тяня еще больше округлились. Ответ как будто не удовлетворил его, и он опять спросил:

— Ну, а вот вы оба, — он кивнул головой в сторону Цзян Хуа и опять посмотрел на Дао-цзин. — Этот господин ваш двоюродный брат? Просто любовник? Или то и другое по совместительству?

Все присутствующие снова разразились смехом.

— Вы угадали: он и то и другое вместе, — невозмутимо ответила Дао-цзин, когда смех немного стих.

Эта фраза и спокойствие Дао-цзин, молчаливая усмешка Цзян Хуа и хитрая физиономия У Юй-тяня — все вместе вызвало приступ еще более громкого смеха у сидевших в столовой учителей. Лишь директриса Ван Янь-вэнь, чувствуя, что учителя обходятся чересчур вольно с приезжим, постучала по столу и примирительно сказала:

— Господа, господа! Перестаньте же! Господин Цзян все-таки наш гость, это невежливо. Господин Цзян, не вините их, пожалуйста. Мы все относимся к Дао-цзин, как к младшей сестре.

— Верно, верно, господин У, прекратите ваши шуточки!

— Господин У, не стройте из себя Фа-хая[91], — послышались голоса.

После завтрака Дао-цзин повела Цзян Хуа к себе в комнату. Едва переступив порог, она спросила:

— Вы, наверное, рассердились? Они вели себя некрасиво!

— Чего тут сердиться? — добродушно ответил Цзян Хуа. — Мещане остаются мещанами. Дао-цзин, а вы молодец, в карман за словом не лезете. Ничего, мы с вами немного погодя предпримем ответные меры… — Цзян Хуа неожиданно расхохотался.

Спустя несколько минут они расстались: Цзян Хуа отправился в город, Дао-цзин пошла на занятия.

Наступил вечер, пробило восемь, затем девять часов. Уже совсем стемнело, когда Цзян Хуа, наконец, вернулся. Дао-цзин зажгла лампу. Ей не терпелось расспросить его, куда он ходил. Но Цзян Хуа заговорил первым:

— Дао-цзин, вы знаете, какая сейчас главная проблема китайской революции?

Она не смогла сразу ответить и долго молчала.

— Ну, тогда поговорим несколько о другом, — помолчав немного, продолжал Цзян Хуа. — Наша Объединенная добровольческая антияпонская армия в северной части провинции Чахар потерпела поражение. Однако она сыграла определенную роль в движении за отпор японцам, за спасение родины. Какую роль? Как вы думаете, каким путем будет развиваться теперь китайская революция?

Дао-цзин и на этот раз не смогла ничего сказать.