Песнь надежды. Том 6

Он боится. Очень боится. Я знаком с его страхом, я могу почувствовать его, ведь я тоже видел. Я тоже боюсь.

И я хочу убежать, но ноги не бегут во сне, как это обычно бывает, они подкашиваются, сгибаются, вязнут в земле и не могут преодолеть то притяжение, что толкает меня, не даёт уйти, будто барьер…

Я оборачиваюсь к югу и вновь вижу самого себя. Но теперь он рядом, прямо передо мной, словно ему не страшно это притяжение, которое не даёт убежать. Он смотрит на меня, смотрит взглядом человека, которого никто не узнаёт и который больше никому не нужен. Пропади он, и никто не вспомнит, что существовал такой человек.

А потом я начинаю гореть. Гореть без огня, чувствуя, как оплавливаются руки, будто воск, стекают, тают…

Он что-то говорит, но я уже не слышу. Я почти растаял. Он знает. И я знаю. Знаю, что…

* * *

Я очнулся от неприятного чувства, что задыхаюсь. Было душно настолько, что всё тело было мокрым от пота. Дышалось с трудом, как если бы я уткнулся лицом в подушку или что-нибудь столь же плотное и через это пытался надышаться.

Первый же вопрос — где я?

Было темно, мягко и, как бы это странно ни звучало, пушисто. Меня будто закутали в мех и бросили около печки. Пахло тоже странно: зимней свежестью и собачатиной. Одновременно. Сложно представить, как может пахнуть этими запахами одновременно, но так оно и было.

Я попытался двинуться и почувствовал неприятную боль во всём теле, будто оно стало одним сплошным синяком. Суставы ныли, мышцы тоже ныли, будто я попал под знатную раздачу. Хотелось замереть и не двигаться.

А в сознании был какой-то кавардак. Мысли путались, метались в голове, мешая соображать. Я чувствовал какое-то беспокойство, пытаясь понять, от чего сердце так бешено стучит и где вообще оказался. Последнее, что я помнил…

Я помнил…

Помнил…

Мысли засуетились, заболела голова в районе висков, но я начал припоминать…

Да, я начал вспоминать, как… мы убегали по коридору. Я отчётливо помнил, как мы убегали и… нарвались на кого-то… волка… Нет, не волк, вервольф, я убил его, и мы вышли в лес, где встретились ещё с двумя. Там я…

Голова заболела сильнее, глаза будто начало выдавливать из черепа, но я всё равно упёрто пытался вспомнить вчерашний день. Мне надо было знать, что произошло и где я очутился, прежде чем начать двигаться.

Да, мы однозначно вышли в лес и встретили ещё вервольфов. Я начал прорываться и нагнал женщину. Я… убил её… съел…

К горлу подступила тошнота, когда в голове возникла картинка того, как я вскрываю грудную клетку женщине и начинаю её есть или как сдираю с лица кожу. А ещё появились картинки того, как я убиваю и вервольфов так, будто порвать волков мне, человеку, было по силу. Или не человеку?

В любом случае, именно на этих воспоминаниях память окончательно обрывалась. Значит, я обратился? Обратился, сожрал женщину, мать рода Сизых Хвостов, после чего порвал двух членов семьи и…

И что?

Это мне было не известно, да и не интересно, особенно сейчас, когда нахожусь чёрт знает где, пусть и в тепле.

Преодолевая сопротивление вокруг, я пошевелил руками, после чего осторожно двинулся в направлении, которое мой мозг определял как верх. Казалось, что меня засунули в какой-то мешок, который мягко пружинил при моих движениях, и…

Я наконец высунул голову на свежий воздух. В лицо практически тут же ударил ледяной ветер, обжигая кожу и будто обдирая её снегом, как битым стеклом. Глаза привыкли довольно быстро, так как вокруг было темно.

Вокруг был лес. Луны разгоняли темноту бледным светом, помогая мне оглядеться. Я находился… в какой-то меховой куче? Именно так я мог описать то, из чего торчала голова, прежде чем мозг со скрежетом и болью любезно предоставил мне ответ.

Правда, немного поздно, так как в этот самый момент я лицом к лицу встретился с волком.

Его голова оказалась буквально в паре сантиметров от меня. Густой серебристый мех искрился в лучах лун, когда ветер пускал по нему волны. Волк смотрел на меня голодными голубыми глазами, будто оценивая взглядом на вкус. Его нос слегка дёргался, принюхиваясь ко мне, и когда я уже подумал, что мне сейчас откусят голову, он подался вперёд и…

Лизнул меня. Лизнул мокрым слегка шершавым языком, словно пробуя на вкус и оставив моё лицо мокрым от слюней. И не успел я даже дёрнуться, как тот набросился и начал вылизывать, как лижут своих вернувшихся хозяев радостные собаки. Я аж подался назад, но оказался скован по рукам и ногам, как предполагаю, таким же волком.

Зажмурившись, я отклонил голову максимально назад, но волк продолжал меня лизать с какой-то щенячьей радостью. И в этот самый момент вся массивная туша, которая меня до этого грела, начала двигаться, и я получил долгожданную свободу.

Рывком вырвался из плена, свалился в снег и охренел не на шутку. После горячих объятий волка от падения в снег сердце едва не остановилось. Я охнул от холода, прострелившего до самого мозга, но вскочил практически сразу на ноги и отпрыгнул подальше.