Песнь о моей Мурке

Однако в советское время словечко обрело новый смысл. И ведущую роль в этом сыграла как раз «колыбель революции» — Петроград. Здесь еще до революции по адресу Лиговская улица, дом 10/12 существовал приют Городского общества призрения. Сюда свозили беспризорных детей и подростков, занимавшихся мелким грабежом и хулиганством. За ними, соответственно, закрепилось название «гопники». А в 20-е годы новая власть в том же здании, не сменяя аббревиатуру, организовала «Городское общежитие пролетариата» для приезжих крестьян и пролетариев, хлынувших в Питер со всей страны (тех, кого позднее называли «лимитчиками»). Слово «гопник» стало обозначать уже не столько бродягу и нищего, сколько бандита и хулигана.

Таким образом, «Гоп со смыком» и «гопник» фактически стали близнецами-братьями… Хотя и образованы от разных корней.

Время рождения песни

На вопрос о времени появления «Гопа» абсолютно точно ответить трудно. Некоторые исследователи утверждают, будто бы впервые она прозвучала в исполнении Леонида Утесова вместе с песней «С одесского кичмана» в спектакле «Республика на колесах» по пьесе Якова Мамонтова. Спектакль был поставлен в Ленинградском театре сатиры в 1928 году. Посему кое-кто даже приписывает текст «Гопа» поэту Борису Тимофееву, сочинившему песенку про кичман. Однако на самом деле Тимофеев песню о веселом грабителе не сочинял. Да и в спектакле «Республика на колесах» она не звучала.

Первые письменные записи «Гопа» относятся к 1926 году, то есть на два года раньше, чем появилась «Республика на колесах». Таким образом, можно констатировать, что «Гоп со смыком» является произведением уголовного фольклора, известным по крайней мере с середины 20-х годов прошлого века. А то и раньше.

В строке «Если рожа не подбита, недостоин ты бандита» упоминание бандита в положительном смысле позволяет отнести рождение песни к периоду до 1926 года, поскольку позднее в профессиональном уголовном мире формируются нормы, согласно которым бандитизм считается позорным и недостойным занятием (наряду с хулиганством). В 30-е годы куплет про бандита вряд ли мог звучать в уголовной среде; он мог сохраниться лишь в городском фольклоре дворовой шпаны и хулиганов.

В книге Бориса Солоневича «Молодежь и ГПУ» (вышла в болгарском издательстве «Голос России» в 1937 году) автор описывает, как ему пели эту песню беспризорники, а действие относится еще ко времени Гражданской войны:

«Сенька подбоченился и потопал по песку босыми ногами… И начал чистым ясным голоском пeсенку вора:

Гоп со смыком — это буду я, та-та, Граждане, послушайте меня! Ремеслом я выбрал кражу, Из тюрьмы я не вылажу, И тюрьма скучает без меня, та-та…

Тут Сенька разухабисто подмигнул, шевельнул плечами, и видно было, что на полу он иллюстрировал бы пeсенку залихватским танцем…

Но сколько бы в тюрьмe я ни сидeл, та-та, Не было минуты, чтоб не пeл. Заложу я руки в брюки И хожу, пою от скуки. Что уж будешь дeлать, коль засeл? Та-та.

…Дальнeйшие приключения вора развиваются своим чередом… Вот он «весело подыхает»:

Но если я неправедно живу, та-та, К черту попаду я на Луну. Черти там, как в русской печкe, Жарят грeшников на свeчкe, И с ними я литровку долбану, та-та.

Приключения неунывающего воришки продолжаются и в раю:

Там живет Иуда Искариот, та-та, Среди святых лягавым он слывет. Гадом буду, не забуду, Прикалeчу я Иуду: Пусть, халява, даром не орет».

В песне, которую исполняет Сенька, присутствует отрывок о путешествии на Луну, а последний куплет несколько отличается от всех других, известных исследователям. Это указывает на знакомство Солоневича не только с утесовской, но и с устной «босяцкой» традицией. Впрочем, с нею Солоневич мог познакомиться и значительно позже описываемых событий, а затем перенести песню во времена, когда ее еще не существовало, — для придания колорита или из-за забывчивости.

Место рождения песни