Песнь огня

– Вам не приходило в голову, что я попрошу Бетсуну проинформировать меня обо всем, что я пропустила, прежде чем я приду на ужин? – Она небрежно махнула рукой в мою сторону и добавила: – Насколько нам известно, эта девушка сейчас носит законного наследника Лео.

У меня сложилось впечатление, что она говорила об этом исключительно ради удовольствия позлить Иксиона.

Он взглянул на меня:

– Покажи им.

Я ощутила, как мою шею, видневшуюся из-под помятого воротника, медленно заливала краска стыда, когда я поняла, о чем он говорил.

– Покажи им, или я покажу.

Я встретилась взглядом с Роком на другой стороне стола. Замерев на месте, он сильно побледнел, но когда я заметила, как он слегка пожал плечами, я ощутила странное спокойствие. Мы служим людям, которые нас свергли, говорил этот жест,

так что стоит перетерпеть еще одно унижение?

Собрав подол юбки в кулак, я обнажила бедро перед собравшимися. Несколько человек вскрикнули при виде клейма. Фрейда, сидевшая ближе всех, молча смотрела на него, не меняя выражения лица.

– Эта тварь, – сказал Иксион, – не вошла в мою семью. Что бы там ни было написано в каком-то документе в Харфасте.

Мое зрение затуманилось, и я сжала кулаки. Фрейда тихо сказала:

– Опусти юбку.

Я отпустила подол и отступила назад. Один из Наездников Серого Клевера ухмыльнулся.

Фрейда взглянула на Иксиона:

– Я объявляю о нарушениях в судебном разбирательстве.

Иксион поперхнулся вином:

– Что?

– Это неправильное судебное разбирательство. Вы позволите этой женщине, Хейн, участвовать в отборе новых присяжных и не станете вмешиваться. Вы позволите ей вызвать своих свидетелей. И если я услышу, что вы вмешивались в судебное разбирательство по делу Антигоны, если я еще раз услышу, что вы хоть пальцем ее тронули, я найду другого наместника.

35

Пауэр сюр Итер

ДЕЛО

Когда пришло время возвращаться в Большой дворец и начинать подготовку к тройной коронации, я испытал неожиданное облегчение от возможности покинуть жуткий, словно застывший во времени Летний дворец Небесных Рыб. Вернувшись в столицу, я узнал последние новости: Антигона схвачена, Лео и его дракон мертвы, Аэла повержена. А Иксион не переставал злорадствовать.

Я не мог отделаться от мысли: Наверняка это какой-то безумный план.

И в ночь, когда вернулась Фрейда, я отыскал краеугольный камень этого плана. Мой полукузен, Парсиваль Грейлили, или, как называл его Грифф, Пауэр, который был свидетелем того, как Антигона сюр Аэла продемонстрировала свое мастерство вызова дракона при помощи силы мысли, о котором направо и налево болтал Дарий. Пауэр организовал ее поимку, при этом не сообщив о ее тайном мастерстве. Недоуменные слова Гриффа всплыли в моей памяти в ином свете: Но я знаю Пауэра. Достойный парень. Он дружит с Антигоной.

Судя по выражению лица Иксиона, когда он спросил меня о местонахождении Пауэра за ужином, он тоже начал складывать воедино кусочки этого пазла.

– Я объявляю о нарушениях в судебном разбирательстве, – заявила Фрейда Бассилеон Иксиону.

Я увидел, как сморщенное лицо Антигоны сюр Аэла сделалось жестким, и ощутил, как по позвоночнику пробежала дрожь.

Это еще не конец.

После пира, в перерыве между ужином и танцами, я решил действовать. Я поступал так всегда, когда необходимо было действовать стремительно, чтобы разум не успел помешать мне поступить по велению сердца. Я вернулся в покои Небесных Рыб и вместо того, чтобы пойти к себе, направился к своему полукузену.

Пауэр, обхватив голову ладонями, поник в кресле. Он был одет для пира, на который так и не явился. Обстановка в его комнате была скромнее, чем у слуги; стеклянная дверь на балкон, где располагался драконий насест, была приоткрыта, и холодный весенний воздух проникал внутрь. Балконы Небесных Рыб всегда были более узкими, приспособленными для более изящной породы драконов, и я вдруг подумал, как крупному грозовику Пауэра удалось там поместиться. Когда он поднял глаза и увидел меня в дверях, тут же вскочил:

– Какого черта, – пробормотал он. – Стучись.

– Что бы ты ни задумал, – сказал я ему, – Иксион либо догадывается, либо уже знает.

Оказалось, я так и не смог искоренить из себя инстинкт предателя. Но на этот раз он не был обращен против моей семьи. В кои-то веки моя вероломная кровь – это то, что я разделял с родственником.

Парсиваль Грейлили был сыном моего дяди. Небесная Рыба, который летал на грозовике. При всем его позерстве я не сомневался, что он был таким же любителем крестьян, как и я.

Достойный парень.

Пауэр уставился на меня. Он вскинул бровь, я практически видел, как он готовился выдать ироничную реплику, возможно, собираясь обвинить меня в предательстве, в котором сам был виновен, но вместо этого он подошел к двери и, выглянув наружу, оглядел коридор. А затем закрыл и запер дверь.

– Он знает, что ты здесь?